Теплая, восхитительная вода... Сейчас я спокойно уйду отсюда, вот только появится Джулия со своей сигарой. Вот сейчас...
Я и не пошевелился, когда сквозь прищуренные веки разглядел, как в дверях появилась женская тень и медленно приблизилась ко мне. Сигары не было, но это не смутило меня. Не может же все повториться буквально. У скачущего времени свои законы. Джулия, вероятно, лучше меня видела в темноте. Она чуть склонилась над ванной. Если я ничего не путаю, сейчас мне следует подняться во весь рост. Но вот только проклятая вода так разморила, что двигаться совсем не хочется.
Мне показалось, что Джулия все-таки не разглядела меня и решила, что перед ней пустая ванна. Потому что, помедлив, она шагнула в воду. Время резко крутанулось вперед, и я уже почти слышал, как она истерически кричит от испуга. Но Джулия не закричала. Широкая ванна вполне позволяла ей стоять не наступая на меня, и ее ноги касались моих бедер. Она молчала в темноте, сжимая меня лодыжками как-то очень уж сильно. Сбрасывая дремоту, я просто, как будто видел, ощутил, что она раздета. Но почему-то я одеревенел и ничего эротического не почувствовал. Жесткая хватка и молчание – это совсем не похоже на Джулию. И сразу мне перестало казаться, что время вернулось назад. Потому что это была не Джулия.
Женщина наклонилась ко мне, и чуть привыкший к полутьме, я увидел рассыпавшиеся по плечам густые волосы. Боюсь, что я знаю, кто это. Когда она присела на корточки, сомнений у меня не осталось. Она протянула руку, и я почувствовал неожиданный укол стыда – как мужчина я вряд ли мог сейчас собой гордиться. И тут же вцепился в ее запястье: мне было больно. Только тепло ее тела говорило о том, что это не ожившая статуя: рука была такой сильной, что оторвать ее от себя я не мог. А она все сжимала и сжимала стальные пальцы. Ванна была широкой, но не настолько, чтобы хоть как-то ускользнуть от этой руки или хотя бы оттолкнуться ногой. А сквозь боль прорывался смех – меня сейчас кастрирует очаровательная женщина, а я лежу в ванне и ничего невозможно с этим поделать! Но становилось все больнее. Я дернулся, хлебнул воды и закашлялся. Глупее всего было то, что совершенно не понимал, чего хочет эта сумасшедшая. Действительно мне все оторвать? Или это садистская техника получения удовольствия? Но, как бы там ни было, боль становится непереносимой, и вот-вот я постыдно и визгливо закричу.
Тут женщина ослабила хватку, и я неожиданно погрузился в легчайшее ощущение свободы. Мышцы ног и живота ослабли, вся нижняя часть тела оказалась где-то высоко, выше головы, запарила. Жесткая, холодная рука стала теплой, почти ласковой. С ужасом, удивлением, удовольствием я почувствовал, что... Но она снова сжала меня сильно, очень сильно, почти невыносимо. Я сейчас умру! Вода сделалась ледяной, по ногам прошла судорога. Я сейчас умру.
Вдруг зажегся свет. Фурия, вцепившаяся в меня, дернулась, закрыла лицо руками, как будто свет обжег ее, и кинулась из ванны. Но в панике, зацепившись ногой за бортик, она неловко, боком упала на кафельный пол, заскользила, забилась и, вскочив на ноги, вылетела в дверь.
Когда надо мной склонился человек, я лежал бездумно, наблюдая, как колышется, успокаиваясь, вода. Я узнал этого человека. Тот самый толстячок, который рассказывал мне про нижние запахи в яме посреди лабиринта. А за ним виднелось озабоченное лицо Гарри. И еще какие-то лица. Кажется вся ванная комната набита народом. Потом откуда-то из-за бортика вынырнуло еще одно знакомое бородатое лицо в кривых очках. Раввин помотал головой, стыдливо уставился взглядом в стену и сказал:
- Говорил я тебе, что будет страшно. Говорил, чтоб ты не связывался с глухой. Ну вот и все, кончились твои реальности. Хорошо еще Сэм успел вовремя.
Он поднял голову на толстячка, на что-то показал ему своими огромными глазами и снова обернулся ко мне.
- Ну все, теперь иди домой. Нечего тебе здесь больше делать.
Свет исчез. Стало совсем холодно. Я начал подниматься в ванне, не заботясь о том, что вода льется на пол. Вероятно, я задремал, вода остыла – вот мне и привиделись всякие ужасы. Занемевшее холодное тело подсказало мозгу полусон с невыносимой яркостью ощущений. Кажется, у меня и действительно все болит. Я поставил ногу на бортик, и мне вдруг показалось, что он слишком скользкий. То есть в ванне была не просто вода, но и мыльная пена. Простенький такой факт. Когда я прибежал сюда голый, то не заметил ее. Пена, если оставить ее надолго, просто растворяется. Кажется, теперь я понимаю... Оставалось только решить, в какой момент я заснул здесь. Конечно, приятнее всего предположить, что тогда и заснул, придя с крыши. Но такими длинными и подробными сны не бывают. Или бывают? А если так, то сейчас и действительно должна прийти Джулия с сигарой, потом я надену в халат и...
На пороге появилась женская фигура. Она прислонилась к косяку, и я увидел, что это Джулия, в шортах и майке, как... как тогда, на крыше. В ноздри опять полез сигарный запах. Джулия подняла руку, и я увидел толстую точку заженной сигары. Но не стал задумываться, как там было в первый раз. Я просто переступил через бортик ванны.
- Пойдем, нас уже ждут, - мне показалось, что ее голос звучит разочарованно и устало, - только оденься, пожалуйста. Я тут принесла.
Она подтолкнула ногой незамеченную мной кучку одежды на полу. Не очень-то вежливо. Когда я шагнул к ней, Джулия отступила на шаг в коридор. Не желала видеть меня голым? Нет, она не отвела глаза. Во взгляде я увидел то же, что услышал в голосе – усталость.
На полу я нешел джинсы и майку. Все это плохо надевалось на мокрое тело, но я с наслаждением натянул на себя и то, и другое. И, застегнув молнию на джинсах, почувствовал себя значительно увереннее. Дурной сон заканчивался, вот теперь мы поборемся. Великая все-таки сила – одежда.
Джулия еще несколько секунд смотрела на меня, потом прикусила сигару и махнула рукой. Ощущение повторяющихся событий снова вернулось ко мне. Ничего не спрашивая, я был готов снова идти за Джулией. Может быть, несмело подумал я, все и действительно вернется к началу, и Джулия приведет меня к Гарри. И это будет означать, что ничего, на самом-то деле, не случилось. Только не будет в этой истории Мазеля и его затей. И вообще ничего не будет. Когда живой и невредимый Гарри предложит мне остаться, я тихо и вежливо откажусь принимать участие в их играх. Сейчас у меня есть все преимущества человека, побывавшего в будущем. И, значит, у меня есть шанс не выть на черную, невыносимую луну.
География этого Дома совершенно не укладывалась у меня в голове. Пройдя несколько поворотов по знакомому мне коридору, Джулия толкнула дверь и равнодушно пропустила меня вперед. Я стоял на лестничной площадке, рядом с лифтом. Это что же, меня отпускают домой? Но Джулия слегка улыбнулась и пошла вверх по лестнице. Ничего не понимаю. Наш маршрут изменился с прошлого раза. Уж не на крышу ли мы идем? Я представил, как меня снова укладывают в горячий битум. Неприятное ощущение, но что если это плата, необходимая мера, забор, отгораживающий меня от случившегося в первый раз?
На площадке между этажами Джулия остановилась и посмотрела на меня. Я все еще стоял внизу. Она улыбнулась шире, превращаясь в прежнюю Джулию, и снова махнула рукой.
- Пойдем, пойдем. Теперь-то чего уж... Говорю же – ждут тебя там. Не бойся.
- А я и не боюсь.
В ответ на мое мальчишеское замечание она покачала головой и показала на свое ухо. Я поднялся к ней на площадку и увидел, что никакого приборчика на этот раз у Джулии нет. Неужели она и в самом деле глухая?
И снова я шел за ней неведомо куда и непонятно зачем. И вдруг весь этот Дом представился мне нескончаемым аттракционом, по которому я ношусь безостановочно, словно где-то сломался выключатель. И вот уже подступает к горлу от череды этих предсказуемых неожиданностей. И вообще, чего они от меня хотят? А чего хочу я?