— У меня будет ребенок!
Дот сидел, не двигаясь. Несколько минут они сидели молча, затем он положил руки Кайле на плечи и посмотрел ей в глаза.
— Кайла, я тебе уже говорил, что у меня нет никого во всем мире, кроме тебя. Ты радость моего сердца, как и новость о внуке! Я готов умереть, лишь бы уберечь тебя. Я безмерно счастлив. После того как Леви рассказал мне о твоей смерти, я места себе не находил. Мне даже не хотелось жить, я не видел смысла в завтрашнем дне. О, как я рад! — он снова сжал кайлу в объятьях. — Леви будет так счастлив…
— Нет! — взвизгнула Кайла. Пиксис аж дрогнул от крика дочери. — Нам нельзя больше никому говорить о моем приходе. Только я и ты.
Эти слова дались ей очень тяжело. Видя удивленное и испуганное лицо отца, Кайле захотелось закрыться ото всех, спрятаться там, где ее бы не нашли.
— Но почему? Что случилось?
— Меня хотят убить.
========== Колокола собора чувств ==========
Прошло три года
В просторной гостиной сидела девушка, усердно работая иглой. Персиковые волосы она наскоро заплела в две тугие косы, которые то и дело спадали с плеч. Зеленые глаза узкими щелочками следили за черной ниткой, не давая ей выскочить из маленького ушка. Изящные пальцы ловко управлялись с иголкой, и процесс шитья был быстр и благовиден. Когда дорожка из стежков дошла до края ткани, Кайла перерезала нитку и, встряхнув, посмотрела на свое творение.
— Получилась очень даже хорошо. — Вертя в руках лоскутное одеяло, Кайла в сотый раз проверяла его на наличие вылезающих ниток или неровных строчек. После осмотра она аккуратно положила его на диван рядом с собой и начала убирать нитки и иголки. Кайла рассеяно теребила в руках лоскуты использованной ткани, зеленые глаза были полны беспричинной тревоги и сомнения. Коричневая ткань волнами скользила сквозь пальцы, неумолимо выскальзывая из рук. В комнату стремительным потоком влетел теплый весенний воздух, и Кайле, выведенной из мимолетной задумчивости, пришлось поправлять растрепавшиеся от ветра волосы. Она подошла к раскрытому настежь окну поправить шторы, как вместе с ветром в комнату со свистом влетела птица. Навернув круг, Денеб по-хозяйски приземлился на сделанную только ему жердочку и выжидающе уставился на девушку.
— Каков наглец! — прошептала Кайла и с полуухмылкой начала пальцами гладить птицу по голове. Почувствовав приятное прикосновение, Денеб от удовольствия закрыл глаза и вжал голову в шею, постукивая клювом. Кайла заметила у него на лапе привязанный кусочек бумаги. — А ты быстро, молодец. Осторожно, чтобы не помять, Кайла развернула бумажку. Тонким мелким почерком было написано: «Собрание пришлось задержать. Через два часа буду».
В левом нижнем углу было нарисовано скучающее личико, и эта мелочь показалась Кайле очень забавной. Отец часто выкидывал что-нибудь такое, что без смеха не взглянешь. Самыми любимыми для Кайлы были моменты, когда он играл с маленькой внучкой. Казалось, он может посоревноваться с ней в резвости, а в доме на момент игр появлялся еще один «ребенок». Зато Лейла была на седьмом небе от счастья, когда дедушка катал ее на плечах, да так, что Кайла иногда даже побаивалась за нее и часто прекращала эти увеселения. Но Пиксис все равно находил самые необычные способы завлечь девочку чем-нибудь веселым. Лейла всегда взахлеб слушала истории Дота о солдатах, об охоте, о городах, в которых он побывал. Это так захватывало, что хотелось слушать еще и еще. Поэтому Лейла не нашла ничего лучше, как претворяться, что она забыла, и просила рассказать все еще раз. Порой она не могла себя сдерживать и во время рассказа лепетала продолжение, как бы вливаясь в беседу. Хоть ее словарный запас в два года был маловат, но они прекрасно понимали друг друга, и даже Кайла иногда чувствовала ревность к своему же отцу.
С момента появления в жизни Кайлы дочки, еще больше дорог закрылись перед ней. Кайла за это время исхудала от постоянного беспокойства, а ночи превратились в телепорт из одного дня в другой, не даря желаемой бодрости. Она почти не выходила из дома, все сильнее и сильнее отторгая от себя внешний мир. Даже воспоминания о Разведкорпусе не приводили ее в былую решимость и оптимизм. Чувствовались какая-то потерянность и вина. А воспоминания о самом родном когда-то человеке сопровождались стрессом и удрученностью. Каждый раз, вспоминая Леви, Кайла словно входила в транс и могла часами сидеть неподвижно, витая где-то у себя в мыслях. В такие моменты только наивный детский вопрос «Мама, что случилось?» снова возвращал в реальность. Кайла нежно улыбалась дочке и, поладив по головке, крепко обнимала. Как бы плохо ей не было, Лейла своей нескончаемой живостью помогала девушке снова с улыбкой встречать новый день.
И вот, стоя посреди коридора с бумажкой в руках, Кайла услышала на кухне топот маленьких ножек. Денеб тут же вытянулся, заглядывая за угол. Оттуда, со счастливым писком, выскочила маленькая девочка. От быстрых движений две тонкие черные косички весело запрыгали на ее плечах. Лейла с блеском в глазах подбежала к маме.
— Птичка! Птичка! Мама, смотли! — переполненная восторгом, она указывала на Денеба. Тот, привыкнув к такой бурной реакции в его сторону, тихонько пискнул и начал чистить перья. Лейла от такого еще больше обрадовалась. Прыгая и хлопая в ладоши, она просилась на ручки. — Хотю потлогать!
— Лейла, доченька, я же говорила. Птичка не любит, когда ее трогают. — Кайла подняла на руки комочек счастья и позволила поближе посмотреть на сокола. — Видишь, он моется, — девушка заметила на лице дочки крошки. — Что ты ела?
— Хлеб! — радостно выкрикнула Лейла.
— Но там же был пирог. Могла бы мне сказать, я бы отрезала.
— Не хатю! Хлеб вкуснее! — Кайла никак не могла понять такую причуду дочери. Она совсем не любила сладкое! Даже молоко она пила исключительно с хлебом, отказываясь от печенья и выпечки. Денеб закончил с чисткой перьев и, нахохлившись, закрыл глаза. Лейла удивленно уставилась на маму.- Птичка спит?
— Да, поэтому давай не будем ей мешать, хорошо? Пошли играть наверх. — Кайла и Лейла вышли из гостиной в длинный темный коридор, который заканчивался лестницей на второй этаж. Лейла тут же заерзала на руках матери, желая поскорей опуститься на пол.
— Я сама!
Кайла закатила глаза, но все же опустила девочку на землю. Та, махая руками, побежала к лестнице. Добежав до первой ступеньки, она остановилась и с вызовом посмотрела на Кайлу.
— Я первая! — и тут же начала активно перебирать ножками, минуя ступеньку за ступенькой.
— Догоню, догоню! — с притворной воинственностью дразнила дочку Кайла и побежала за ней, даря возможность прийти первой. — Какая ты быстрая, Лейла!
— Меня даже дедушка не догнал! — с гордым видом выпалила девочка. Кайла даже громко задышала для реалистичности, и Лейла еще раз убедилась в своей победе. — Плидет дедушка, и мы устлоим гонки!
— Нет, нет, никаких гонок! — замахала руками Кайла, боясь представить последствия этого активного развлечения. Кайла до такого перепугалась, когда дочь упала и поранила коленку, что побелела как простыня. Тогда и Лейле, и Пиксису пришлось успокаивать не девочку, а маму.
Лейла слегка насупилась, но времени погрустить у нее не было, ведь новая идея уже созрела в голове:
— Пошли иглать!
— Пошли, мышонок, но во что поиграем? — Кайла отворила деревянную дверь, и они вошли в детскую. Детской стала бывшая комната Кайлы, которую они с Дотом переделали во время ее ранней беременности. Многочисленные книжные полки теперь были заполнены детскими рисунками и поделками, что так сильно любила делать Лейла. Из-за того, что комната была маленькой, туда поставили только самое необходимое: кровать, шкаф, стол и стул, книжная полка. А все это дополняла небольшая пристройка к кровати, на которой лежали все игрушечные друзья девочки. Сколько их было! Лейла души не чаяла в них и для каждой находила роли в своих многочисленных играх. Больше всех она любила кукол и часто просила маму сшить им новые красивые платья. По многочисленным просьбам Кайле пришлось учиться шить, чтобы потом с радостью смотреть на довольную дочку. Туалеты кукол занимали гордое место в шкафу рядом с одеждой хозяйки.