Когда талия была полностью затянута шарфом, словно корсетом, Кайла выдохнула. Этот выдох был подобен рыку животного, что сумел вырваться из капкана. Кровь не остановилась полностью, но больше не лилась фонтаном. Дышать было невыносимо сложно не только из-за боли. Ткань впивалась в кожу так сильно, что каждое неосторожное движение приносило ужасную боль. Так, белая как сама смерть, Кайла сидела на полу, опираясь спиной о стену. Руки и ноги все еще дрожали от пережитого ужаса, то и дело колотясь в мелких судорогах. Голова гудела от нескончаемых приступов, и пошевелить ей казалось самой страшной пыткой.
— Мама?
Лейла, увидев, что Кайла замерла, тихонько подползла к маме. Та была холодная, вся в крови и почти без сознания. Когда до ее ушей долетел детский лепет, она через силу повернулась к дочери. В ее больших зеленых глазах читались растерянность и неподдельный ужас. Лейла не смогла больше сдерживаться и громко заплакала. Зарываясь тоненькими пальцами в волосы Кайлы, она прижалась к ней так сильно, словно хотела слиться в единое целое. Ее тело содрогалось от всхлипов, руки сильнее обвивали шею мамы. Кайла уже хотела погладить малышку по головке, но рука остановилась в сантиметре от ее макушки.
«Не могу», — она не посмеет прикоснуться к своему ребенку окровавленными руками. Даже сама мысль о том, что она ответит на вопрос дочери о ночном инциденте, заставляла волосы подниматься дыбом. Она буквально убила человека перед ребенком! Осознание этого момента дошло до нее только тогда, когда Лейла вытерла рукой слезы, оставляя на белом лице кровавую полосу. Она, наверное, еще не до конца понимала весь ужас их положения. Для нее самым главным было то, что ее мама жива.
— Мама! Я так лада, что ты в полядке! — ее взгляд опустился на туго затянутый живот.- Сильно болит?
— Когда ты вот так спрашиваешь, то не сильно, — на одном дыхании проговорила Кайла, со всей силы сжимая в руках край ночной сорочки. Она чувствовала, как от каждого ее слова кровь быстрее покидает тело. Мысли криво-косо, но все же собрались в единственную на тот момент мысль. Она подняла пустой взгляд на дочь и со всей серьезностью попросила:
— Листик и карандаш.
***
Убежище, найденное разведчиками, представляло собой убогий домик в лесу. Он был сложен из толстого кирпича, и щели плотно заткнуты мхом, так что внутри было тепло, а холодный ветер проносился над низеньким строением, не задевая его.
Внутри дом представлял собой самый обычный заброшенный дом лесника. Кухня состояла из ветхого стола и обшарпанной плиты, на которой уже не один год ничего не готовили. Пол был скрипуч, местами из-за гниения доски проваливались, образовывая дыры, в которых можно даже ногу сломать.
В одну из таких дыр уже угодил Дот, стоило ему только переступить порог. Эрен успел подхватить офицера, не давая возможности распластаться на полу.
— Тут у нас много таких, будьте осторожны, — предупредил Жан.
За столом уже собрались все члены отряда. Леви сидел в центре, выслушивая отчет Конни, и машинально кивал. Когда Пиксис зашел в комнату, их взгляды встретились. Кивок с его стороны и слегка небрежный жест приглашения. Дот сел напротив Леви, незаметно наблюдая за капитаном.
За эти годы он не сильно изменился. Только взгляд стал еще более колючий, а движения резкие. Серо-голубые глаза все так же смотрели, казалось, в душу солдата, не давая расслабиться. Измотанный от столь быстротечных событий Леви был, мягко говоря, плох. Вечно каменное лицо осунулось, точеные скулы сильно выделялись, морщин на лбу стало в разы больше. Черноту под глазами было видно даже при столь слабом освещении. Дот с грустью понял, что Леви так же не обращает внимания на свое здоровье, как и его дочь.
— Ясно. Жан, заменяешь Сашу, Микаса вместо Конни, — под четкие «есть» Леви сел за стол. Стул жалобно заскрипел под телом солдата. Когда дверь за солдатами захлопнулась, Армин обратился к офицеру:
— Вы ведь сильно рискуете, но согласились нам помочь… Спасибо, — Дот улыбнулся через усы, приветливо кивая юному солдату головой. Леви тоже слегка склонился в благодарственном жесте, закрывая глаза. Он был рад, что офицер Пиксис так быстро отреагировал на письмо Эрвина и пришел помочь. На иной же случай им бы пришлось рискнуть головой Эрена, чтобы выманить преступника из норы. Их положение было плохо; они даже не знали, кому конкретно так сильно понадобилось устранить Эрена, что взбудоражилась вся верхушка, отчего даже в лесу скрываться стало ненадежно.
Стоило Эрвину переступить порог своего кабинета, как тут же был отдан приказ о скорейшей операции по сокрытию Эрена. После событий в Тросте скрывать его в городе, кишащем военной полицией, было невозможно. Разведкорпус признали недееспособным по приказу парламента, замораживая их экспедиции за стену и лишая солдат свободы передвижения. Леви и Ханджи было приказано скрывать отряд так долго, как это возможно, пока Эрвин не придумает выход из ситуации.
Выход из ситуации сейчас сидел перед ними за одним столом и внимательно выслушивал рассказ Эрена, временами уточняя и переспрашивая. После диалога на его лицо упала тень и он, сложив руки в замок, задумался. Так он сидел пару минут не двигаясь. Тишина в комнате въедалась в уши, был слышен лишь шум ветра за окном. Когда Армин уже хотел задать вопрос, Дот выпрямился и уверенно сказал:
— Хорошо, я помогу вам. Сейчас в районе Стохеса военная полиция почти отсутствует. Весь ее состав перекинули на крайние районы. Я смогу незаметно перевезти вас в центр и спрятать. Так вы будете ближе к потенциальным врагам и сможете добыть нужную информацию. Пара моих людей обладает привилегиями во дворце, они помогут, — он в ожидании посмотрел на Леви. Тот думал, приложив палец к губам. Идея Пиксиса была хороша, если отбросить тысячу и одну проблем, которые могут возникнуть при их перемещении. Но возможность подобраться ближе была и впрямь соблазнительна, и он решился.
— Хорошо, когда выходим?
— Сейчас.
========== Неожиданное приходит часто ==========
Ночь существует для того, чтобы сказать то, что не сможешь повторить утром.
Ночь плотным полотном накрывала город. На улицах не было ни души, ни в одном окне не горел свет. Одна сплошная мгла. Луна, скрывавшаяся за облаками, дарила земле свой ничтожно слабый свет, как бы боясь быть поглощенной пеленой темных туч. Ветер подгонял все новые и новые облака, от чего маленькие звезды одна за другой исчезали под их грозным мраком. Так, Стохес накрыло чернильным куполом непроглядной тьмы.
Из одного дома с шумным хлопаньем крыльев вылетела птица и тут же растворилась в темноте. С каждым взмахом она поднималась все выше, кутаясь в пушистой вате облаков. Крылья, как лезвия, разрезали воздух. Крик птицы волной разлетелся над городом перед тем, как она вылетела за пределы стены.
Я прошу, не сбейся с пути…
Загребающими взмахами Денеб летел против усиливающегося осеннего ветра. Лапа с молитвенным письмом плотно прижималась к пушистому животу птицы. В черных бусинках глаз, так похожих по цвету с небом, волнами накатывала неслыханная для этого существа целеустремленность. Хоть он и не обладал полным спектром человеческих эмоций, но Денеб точно уловил, с какой надеждой Кайла привязывала к его лапе письмо.
Лети, так быстро, как можешь…
Ветер начал усиливаться, а времени для Денеба становилось все меньше. Под ним уже расстелилась равнина, такая же пустая и черная, как небо над его головой. Рассекая воздух могучими крыльями, Денеб несгибаемой стелой летел в Каранес.