Джеймс играл в лиге новичков, поэтому я прекрасно знаю, чего ожидать.
— Да ты никак испугана. — Садимся. Очевидно, я плачу. Она заказывает банановый сплит «Услада Морганы». Я — лишь три шарика французского ванильного с горячей помадкой.
— Ну, после победы на прошлогоднем финале я начала прикидывать свои шансы выйти в профессионалы. Однако теперь я не уверена.
— Кэти, отнюдь не все получают приглашение в молодежную лигу до окончания Хогвартса. Олли — исключение из правил. Чтобы набрать форму, у тебя есть целых три сезона. Как только закончишь школу, сможешь тренироваться и больше не волноваться об учебе. Думаю, у тебя неплохие шансы.
— Тебе легко говорить. Ты, наверное, мог бы сыграть за профессионала прямо сейчас.
— Что тебе ответить? Квиддич у меня в крови. Мой папа попал в молодежную лигу в конце пятого курса. Он был как раз одним из немногих. — И до сих пор есть, ну, что-то вроде.
Как только приносят мороженое, беседа прерывается. Когда я глотаю вторую ложку, Шляпа идет в атаку. Чуть не давлюсь.
— Сделай мне одолжение — трахни её уже.
— Что-что?!
— Начать собирать отметки на чехле твоей волшебной палочки никогда не бывает рано, ЭйчДжей. Знаешь, ты мог бы ненадолго приударить за ней, хапнуть номерок в Дырявом котле и скрепить с ней сделку. Попробуй с ней чуточку поиграть. Кто знает, может, ты будешь у неё первым.
— Да заткнись ты уже! Ей всего пятнадцать.
— Гарри, с тобой всё в порядке? — беспокоится Кэти.
— Да, всё отлично, — говорю я, стаскивая колпак. Я не намерен продолжать беседу на эту тему.
Неверный шаг. Шляпа воспринимает мои действия как приглашение открыто участвовать в разговоре.
— Мы с Поттером всего лишь обсуждали, не пытаешься ли ты так неуклюже его совратить.
Кэти от испуга испускает вопль, а потом с любопытством разглядывает Шляпу.
— Гарри?
— Это зачарованная Сортировочная Шляпа. Этим летом я кое-что исследую.
— Знаешь, почему я распределила Белл на Гриффиндор, ЭйчДжей? Она ушла гулять в лес, упала с дерева и сломала себе лодыжку. Девчонке удалось вернуться; она самостоятельно преодолела пять миль во время ливня с ураганом.
Кэти смущается, но тут же с возмущением отвечает:
— Это не я. Думаю, ты говоришь об Алисии Спиннет.
— Вот срань, я всегда путала вас двоих. Разве я не пыталась разместить тебя в Хаффлпафф?
— В Равенкло, — теперь Кэти скорее раздражена. Ах, подростковые перепады настроения! Даже если бы я и пытался «скрепить с ней сделку», Шляпа отнюдь не облегчает дело. Могу поспорить: эта тряпка прекрасно понимает, что делает.
— Проехали. Так или иначе, у Белл хватило смелости со мной спорить, поэтому я и сочла разумным Гриффиндор. Кэти осветляла и завивала волосы, чтобы не выглядеть похожей на Алисию. Шляпа, вероятно, вытащила этот факт из моей памяти и кое о чем догадалась.
— Она просто пытается тебя разозлить, Кэти. У неё это обычно великолепно получается.
После того, как Шляпа решила, что проехаться вслух по наследию гоблинов — потрясающая идея, я получил самую запоминающуюся поездку на тележке в своей жизни.
— Это так грубо!
— Но составляет часть её очарования. Поверь мне.
— Расслабься, Белл, я не собираюсь уговаривать ЭйчДжея воткнуть в тебя колбаску…
— Шляпа!
— Гарри!
— Да бросьте вы! Ты тащишь его сюда и заставляешь купить себе фаллический символ, покрытый охлажденным коровьим лактатом! Единственное, что ты упустила, так это не предложила ему вишенку.
Кэти выпучивает глаза.
— Мать твою, Шляпа, заткнись! Нет, Кэти. Это всего лишь предположение Шляпы. Именно поэтому я её и снял. Чертова тряпка груба до невозможности; она тысячелетиями копила оскорбления и только и ждет момента, чтобы ими воспользоваться.
Неуклюжая пауза; Кэти в ужасе смотрит на свой десерт. Наверное, она никогда больше не возьмет в рот банановый сплит. Прямо сейчас я готов отдать своё левое яйцо за возможность легально наложить заглушающее — да хотя бы за умение накладывать его без палочки. К счастью, столики Флореана зачарованы так, чтобы беседу за одним не слышали за соседними.
— Меня поражает, как её позволяют надевать на головы детей, когда она настолько гадкая.
— Я видел, как она обложила Дамблдора прямо перед нашим отъездом. Назвала его «почивающим на лаврах» или чем-то в этом роде.
— Что с ней не так? Её случайно не прокляли слизеринцы перед отъездом из школы?
— Нет. Меня не проклинали. Если бы это было так, я бы посылала маглорожденных в те же комнаты, что и фанатиков-чистокровок, и хохотала бы при виде драк. Нет, Белл, изюминка моего года — момент, когда я пою песню, заглядываю в разумы одиннадцатилетних идиотов и рассматриваю очаровательные истории, которые они готовы предложить моему вниманию. Потом меня засовывают в кабинет директора, и остаток года я слушаю храп Дамблдора. Когда директором был Нигеллус, он хотя бы иногда вызывал к себе суку потрахаться, чем, кстати, придал совершенно новое значение работе старосты школы!