— Профессор Слагхорн, я ничуть не сомневаюсь в собственных дуэльных навыках, но у меня есть к вам вопрос из совершенно другой области. Боюсь, он несколько деликатен.
— Не стесняйся, Гарри.
— Я надеялся на вашу уникальную способность проникать в сущность — в отношении Тома Риддла, который, как мы с вами знаем, взял себе иное имя.
Лицо обычно общительного толстячка мрачнеет.
— Я предпочел бы не обсуждать эту тему, Гарри. Это противоречит соглашению с директором, которое мы заключили, когда оговаривали условия.
— Но с вами разговаривает не директор, и пришел я к вам не по его указке. Я спрашиваю, потому что дважды после «поражения» Тома вынужден был сражаться с его духом. И я вполне способен постоять за себя, но буду рад любому возможному преимуществу. В первый раз он захватил тело и, в надежде задержаться на этом свете, воспользовался кровью единорога. Во второй раз он оставил часть своей сущности, заключенной в дневник, и снова завладел чужим телом. Придет время расплачиваться по счетам, и я намерен покончить с ним — навсегда. Директор — хороший человек… великий человек, но ему не понравятся методы, которыми я хотел бы решить проблему. Снейп однажды похвастал, что способен сварить зелье, которое может отсрочить смерть. Я ищу что-то, способное убить Тома Риддла, несмотря на все его предосторожности.
Слагхорн как будто кол проглатывает.
— Гарри, ради нашего с тобой блага я притворюсь, что этого разговора никогда не было.
Киваю в ответ:
— Конечно, не было, сэр. Но если вы вдруг случайно наткнетесь на что-то, способное помочь решить эту проблему, и в результате я одержу победу, поверьте, мир узнает, кто пришел на помощь в самый трудный для Англии час. Подобное геройство мир забывать не должен.
По его лицу проскальзывает улыбка, и приятные манеры возвращаются к нему как по волшебству. Лили умела манипулировать Слагхорном и после выпуска поделилась секретом с Джеймсом. Гораций Слагхорн хотел побывать в шкуре героя даже сильнее Локхарта. Однако матушка-лень мешала ему почесаться и приложить дополнительные усилия, как сделал Гилдерой. Но старый слизень будет совсем не против признания, преподнесенного ему на блюдечке с золотой каемочкой. Сомневаюсь, что он стал бы помогать мне по собственному желанию, так что стимул будет не лишним. В мире Слагхорна лесть способна сдвинуть горы.
Похлопывая меня по плечу, он, кажется, мысленно уже совсем не здесь. Наверное, воображает обрушившуюся на него славу.
— Ступай, Гарри. Уже поздно, а тебе нужно отдохнуть перед дуэлями в выходные.
* * *
— Наверное, начну первым, — говорит Дамблдор собравшейся в его кабинете группе. На этот раз здесь больше людей, чем в прошлый, что весьма воодушевляет — Vive La Resistance![3] Несмотря на толпу народа, ощущения клаустрофобии нет. Забавно, я раньше никогда не задавался вопросом, какие чары наложены на это помещение. В его распоряжении были десятки лет, чтобы оформить кабинет в соответствии со своим представлениями.
Надо завести себе что-то похожее.
Юный пока еще Фоукс приземляется на плечо стоящего Дамблдора и издает курлыкание. Когда в комнате становится тихо, директор начинает:
— Первое и самое важное: с огромным удовольствием вновь представляю нашему высокочтимому собранию Алису Лонгботтом. История появится в завтрашнем «Ежедневном Пророке», но в наши беспокойные времена любая хорошая новость — уже благо.
Следуя взмаху палочки, из его рабочего кабинета выкатывается кресло-каталка. Непроизвольно сглатываю. Воспоминания о женщине в кресле у меня самые теплые. Она намного меньше растрепана, нежели в последнюю нашу встречу, и гораздо более бодра. Народ радостно оживляется — значит, Альбус сумел удержать практически все в секрете. Легким движением руки он наколдовывает букет цветов и с глубоким поклоном вручает его Алисе.
Едва заметно подмигнув мне, он продолжает:
— Благодаря счастливому стечению обстоятельств к нам возвратилась та, кто, как мы думали, была потеряна для нас навсегда. Пусть это чудо напоминает вам, что даже в самых страшных ситуациях никогда нельзя сдаваться. Дорогой Алисе предстоит пройти еще долгий путь к полному выздоровлению, но я с нетерпением жду того дня, когда она снова вольется в ряды нашего общества.
Глаза Алисы осматривают комнату, пока собравшиеся принимаются ее приветствовать. Ее взгляд приостанавливается на мне, и я наклоняю голову, улыбнувшись.