Фадж понятия не имеет, как вести войну. Он держится больше как Чемберлен, чем как Черчилль. Старшее поколение поверило лжи о том, что тьмы больше нет и она никогда не вернется, а теперь они бьются и дергаются как рыба на суше. Жмущаяся в испуге стайка бесполезных церковных мышей!
За присутствие моей сиятельной персоны на пресс-конференции Фаджа мне заплатили: Сириус Блэк теперь свободный человек, а его доброе имя восстановлено.
Сириус готовит похороны Ремуса. А я в раздрае, мои чувства к Люпину слишком сложны. Мы не успели решить наши дела, у нас не было шанса сказать друг другу, что это больше не имеет значения. Прошлого не вернешь — поздно думать о ремонте, когда дом сгорел.
Вздохнув, отодвигаю кубок, переключаясь на вопросы, которые, к сожалению, требуют моего внимания. Хмури собирает сегодня Орден. Он уже заявил свои права на роль следующего лидера. Наверное, в какой-то момент придется поставить его на место. Аластор Хмури — умелый боец? Да. Хорошо ли иметь его палочку рядом? Определенно. Но лидер? Нет. Психопат, почти на грани? Именно так.
Ненадолго заходил Аберфорт и забрал останки брата, чтобы подготовить к похоронам. Единственное, что он сказал:
— После смерти нашей сестры я поклялся, что плюну на его могилу. Все эти годы я как-то надеялся, что уйду первым, и мне не придется через это проходить.
Стареющий феникс вразвалочку проходит по столу и тянет меня за рукав.
— Что такое, Фоукс?
Он добирается до угла стола. Должно быть, внутри что-то для меня есть. Вместо всяких планов по одолению Темных Лордов за авторством Дамблдора там лежит небольшой бумажный пакет. Перетащивший на стол пакет Фоукс рассыпает содержимое — по виду похоже на сухой перец — и жадно принимается его пожирать.
Огорченно говорю:
— О, прости. Не знал, что ты голодный.
На полке в том месте, откуда Фоукс вытащил пакет, замечаю книжицу размером с брошюру. Беру в руки — оказывается, это сочинение написал Дамблдор. Название заставляет меня улыбнуться.
Десять вещей, которые необходимо сделать во время заботы о Фоуксе, и шесть, которых нельзя делать ни в коем случае!
Внутри есть посвящение.
Гарри, прости меня за надежду на то, что ты будешь уже стариком, когда впервые увидишь эту книгу, но даже я не могу быть оптимистом до такой степени. Эти десять вещей помогут твоему партнерству с Фоуксом протекать гладко, а шесть я обнаружил путем множества проб и ошибок. Я бы порекомендовал тебе добавить и к тому, и к другому спискам свои наблюдения ради того, кто последует за тобой. Надеюсь, ты извлечешь уроки из моих успехов и поражений как здесь, так и во всех прочих делах.
Долгой жизни тебе и процветания!
Альбус
Против свой воли улыбаюсь, понимая, как прав был Хагрид, когда повторял: «Великий он человек, Альбус Дамблдор».
Смотрю на список. Первым в списке «не делать ни в коем случае» стоит: Хотя Фоукс и любит сушеный хабанеро[3], никогда не давай ему съесть больше пяти зернышек в один прием. Иначе ты сильно об этом пожалеешь, почуяв неизбежный в таком случае запах. Не говори тогда, что я тебя не предупреждал.
И только сейчас я замечаю, что птица уже сожрала половину пакета.
— Твою ж мать!
* * *
— Это всё меняет, — тихо говорит сидящая слева от меня Гермиона, пока Минерва с трудом продирается сквозь собственную траурную речь. Она отвергла предложение о работе на континенте, чтобы остаться и обеспечить продолжение дела Дамблдора. Я не уверен, что Фоукс выбрал самого преданного из приверженцев Альбуса. Минерва на голову меня превосходит.
Сжимаю руку Флёр и улыбаюсь ей, и только потом поворачиваюсь к лучшей подруге:
— Эта война всегда была моей. Но я надеялся на его поддержку. Его брат говорит, что Дамблдор заказывал портрет пару лет назад, но никто, похоже, не знает, где он. Надеюсь, в один прекрасный момент мы его все-таки обнаружим. Это не то же самое, но всё-таки уже кое-что.
— Я помогу, — отвечает Грейнджер со свойственной ей решительностью.
— Если бы я думал, что могу тебя остановить, то обязательно так бы и сделал. Это будет опасно.
— Я уже большая девочка.
— Прозвучало куда бы весомей, не рыдай ты в этот момент.
— На себя посмотри, Поттер, — шепчет она, промокая глаза платком. — На тебе лица сейчас нет, а тебе ведь говорить.
Либо вселенная вертится по воле Гермионы Грейнджер, либо она сама — орудие в руках вселенной, потому что как только она проговаривает эту фразу, Минерва заканчивает свою эмоциональную речь словами:
— … а сейчас Гарри Поттер хотел бы сказать несколько слов.
Выпускаю руку Флёр и встаю из переднего ряда, осматривая высокопоставленных чиновников, кентавров, представителей Гринготтса, а также учеников Бобатона и Хогвартса. Почему-то дурмштранговцы почувствовали себя неловко от одной мысли о пребывании на церемонии и усви… ушли на своем полупочиненном судне домой. Ну и скатертью дорожка им всем — за исключением Афины, — в особенности Краму. Проходя к трибуне мимо Макгонагалл, мягко пожимаю ей руку: