Уже знаю ответ:
— Эксклюзивное интервью с Гарри Поттером? Не знаю, не знаю…
— Гарри, ну пожалуйста!
— А если я предоставлю тебе пару-тройку цитат касательно навязчивой идеи?
— Интервью — это значит обложка… разве не лучше, если ты потеряешь девственность прессе с безобидной «Ведьмочкой», а не с противными типами из «Пророка»? — она притворно надувает губки и улыбается. Тут я осознаю, что Пенелопа очень даже ничего, хотя идея служить прослойкой между сессиями с Перси не слишком-то импонирует. С другой стороны, Перси, вероятно, один из тех, кто следует добродетельному пути типа «отложим все до свадьбы». Сириус выражался так: «Не волнуйся о том, где была метла или кто на ней раньше летал — оседлай её и вперёд!»
Ничего не поделаешь. Слишком уж заманчивая ловушка.
— Я мог бы представить свой первый раз с тобой.
Клируотер облегченно выдыхает и заливается ярким румянцем:
— Ах ты, негодник!
— Ну, это ты упомянула первый раз. Кроме того, не существует такого понятия как «безобидный репортер». Я здесь с друзьями, но, может, встретимся после игры? — какое-то время Олли будет занят всякой послеигровой рутиной. Можно пригласить ее в квартиру и посмотреть, насколько далеко все зайдет. Наверное, это последствия вчерашних объятий и поцелуев, или может, просто подростковые гормоны шалят, но я чую флюиды от стоящей напротив выпускницы Равенкло.
Небрежно нацарапав адрес камина Олли у нее на листочке, говорю ей встретиться там со мной через час после игры.
* * *
Несколько часов спустя я отвечаю на вопросы Пенни на кушетке Олли. Похоже, девушка предпочитает, чтобы называли ее именно так, а не Пенелопой. Выяснив ее любимое блюдо, поручаю Добби, вернувшему слегка сердитую Шляпу на Тисовую, приготовить мясо по-веллингтонски. Как бы ни соблазняло расстараться самому, думаю, это будет уж слишком очевидно. Ей восемнадцать, а мне — четырнадцать, по крайней мере, моему телу.
Фишка в том, чтобы она полагала, что это ее собственная идея.
— Окей, какой там у тебя следующий вопрос?
— Если бы тебе посчастливилось задать один вопрос родителям, то какой?
— Это слишком личное, Пенни. Не уверен, что мне следует отвечать.
— Извини, Гарри. Я не знала, что это тебя расстроит.
— Не расстроило, но, может, устроим обмен вопросами? Отвечу, если и ты ответишь на мой.
Она нервничает, и я начинаю гадать, хватит ли у нее желания действовать:
— Пожалуй.
— Что бы я спросил у своих родителей? Полагаю, гордятся ли они мной. Моя очередь: что ты нашла в Перси?
— Ну зачем тебе понадобилось об этом спрашивать? Он целеустремленный парень, и в школе я находила это качество привлекательным. Что ж, вопрос полегче: есть ли в твоей жизни какая-то особенная девочка?
— Друзей-девчонок у меня много, но вот подружек — нет. Моя очередь: что ты хочешь найти в парне?
— Гарри!
— Эй! Это же мое имя. Тебе хотелось бы увидеть меня. Я польщен. Поздравляю, вот он я!
— Гарри! Бесстыжий ты тип! — несмотря ни на что, она улыбается. — Я ищу хорошего парня, внимательного и вдумчивого.
Наше подшучивание прерывается Добби, объявляющим, что обед готов. Продолжаем беседовать за едой. Она спрашивает, чем бы я хотел заниматься после Хогвартса. Поговорив о моих квиддичных амбициях, переходим к теме парализации василиском. Беседа плавно переползает на сражение с ним.
— Расскажи мне о Сириусе Блэке.
— Нет, на эту тему мы разговаривать не будем. — Предполагается, что Дамблдор оказывает негласное давление. — Скажу лишь, что я искренне надеюсь на справедливое правосудие. Ну а теперь, может, расскажешь мне что-нибудь о Пенни?
Она опускает глаза в тарелку.
— Я никому этого прежде не говорила. Прошлым летом я выяснила, что не маглорожденная.
— Серьезно?
— Да.
— Тебя удочерили?
— Нет, я проходила практику в Министерстве и проверила свое дело. Выяснила, что мой настоящий отец — Антонин Долохов. Полагаю, ты знаешь, кто это?
— Да. Ты как — нормально?
— Мама не знает, так что могу поспорить, что в некий момент он ее проклял. Ты единственный, кому я когда-либо это рассказывала. Я думала было увидеться с ним, но струсила.
Перебираемся обратно на кушетку и продолжаем беседу. Она садится чуть ближе.
— Гермиона говорила, что рука беспокоила ее ещё несколько месяцев после парализации. У тебя такая же проблема?
Пенни вздыхает.
— Я тогда сжалась, а в руке было зажато зеркальце. Поясница до сих пор не в порядке. Я даже ходила к мануальному терапевту. Он полагает, что я попала в аварию.
Ощутив брешь, атакую:
— Я неплохо знаком с массажем — квиддич требует. Если хочешь, устрою тебе сеанс — у Олли есть кое-какая мазь.