Хлоя из настоящего приветливо улыбается гостям и подмигивает Джастину, который яростно нашептывает указания в ухо молодому автору, покрывающемуся от этого капельками пота. Подойдя поближе, она слышит обрывки фраз:
— Не напрягайся, руки расслабь, не топчись, очки поправь, говори громко, не смотри вниз…
— Мистер Уильямс, разрешите Вас на минутку? — Улыбаясь уголками губ, Хлоя манит Джастина к себе. — Может, мне называть тебя мамочкой? — негромко говорит Прайс. — Оставь его в покое. Иди займись работой.
Джастин кивает и, галантно поправив бабочку на шее, растворяется в толпе; Прайс готова поклясться, что слышит стук каблуков его лакированных туфель у фуршетных столов.
Как только очередная выставка-премьера заканчивается и на официальном сайте вновь появляется надпись «VACATION», за дело берется Джастин. Это он принимает звонки, отвечает на тысячи сообщений, поддерживает связку ГАЛЕРЕЯ-АВТОР. Если Хлоя — кости этого места, то Джастин — его глаза и уши.
Бывший скейтбордист откликнулся на сигнал о помощи вторым, почти под самый Новый год заявился на порог комнаты Хлои, громко заявив, что он заебался в этой Аркадии и хочет большего. Его магазин скейтбордов не сумел найти популярности, и Джастин продал помещение под булочную. Часть остатков со склада он привез с собой, остальное тоже успешно продал.
Хлоя не знала, чем может ему помочь, но очень быстро выяснила, что Джастин неплохо разбирается в искусстве. Но самое важное, что Джастин притащил с собой и Тревора, готового к любым авантюрам, а также его бабушку — святую миссис Уэй, которая готовила вкуснейшие яблочные пироги и была основным генератором жизнеобеспечения троицы. Джастин и Тревор поселились в квартире миссис Уэй на другом конце города от Хлои, но та часто оставалась ночевать у них на раскладном диване, утыкаясь носом в пахнущие ванилью подушки.
Кстати, о Треворе… Где его носит?
Хлоя осторожно перемещается среди гостей, останавливается пожать руку или сфотографироваться, двигается ко входу в аукционный зал.
Легкая стеклянная дверь отодвигается в сторону, и Прайс оказывается в темном и душном пространстве. Много стульев, небольшая сцена, тяжелые занавески… Кто бы мог подумать, что здесь, в этом самом воздухе, висят деньги — от тысячи до миллиона долларов? Хлоя кашляет: зал не убирают перед выставками, если на них не планируются аукционы; экономия должна быть везде, говорит Тревор.
— Хлоя? Потеряла меня?
Тревор потрепан, но улыбчив; у него много шрамов на теле, с пяток татуировок, короткие волосы, красная рубашка, огромные очки и неизменная черная папка в руках.
Финансовый специалист, фыркает Хлоя. В дешевых китайских очках без линз и рубашке с рынка. Тревор, ты нас позоришь, хочется сказать ей.
Вместо этого Хлоя улыбается в ответ и кивает.
— Непривычно видеть тебя здесь.
— Ай, брось, — отмахивается Тревор. — Я пока там не нужен. Вот через час — да, Джастин не сможет и шагу без меня сделать. А пока дай мне…
— Побездельничать? — подсказывает Прайс.
— Насладиться покоем, — поправляет ее Джонсон.
Они молчат с минуту, а потом Хлоя протягивает ему бокал шампанского.
— Знаю, что ты не пьешь на работе, но сегодня это тебе понадобится. У нас особые гости.
— И кто же? Хлоя, клянусь Сатаной, хуже, чем миссис Варн, я не знал никого! Никогда торги не были такими затянутыми. Я говорил с ней четыре часа! — стонет Тревор. — И все из-за картины всего лишь в сто тысяч. Даже не двести, пропади она пропадом.
Хлоя поджимает губы, чтобы не рассмеяться, но через секунду вновь становится серьезной.
— Ты напряжена, — отмечает финансист. — Так кого мы ждем?
— Прескоттов.
— Всех?
— Всех.
Шумный вдох, бокал залпом. Тревор снимает очки и трет красные глаза — галерея никогда не спит.
— Откуда…?
Хлоя пожимает плечами.
— Собственно, какая разница, откуда? Задача Джастина — развести их на бабки, — отвечает она. — Я хочу, чтобы, пока Виктория обхаживает их мелкого ублюдка, Джастин выкачал из них добрых полмиллиона. Они купят эти картины, — скалится Прайс. — Или я надену полотна на их головы.
*
Ближе к одиннадцати Прескотты действительно появляются. Шон Прескотт с женой в бриллиантах, загоревшая Кристин и бледный Нейтан, испуганно озирающийся по сторонам.
— Сукин сын, — шипит Виктория и улыбается каждому из них издалека. — Я сотру тебя в порошок за то, что ты со мной сделал, урод.
Хлоя хмыкает. Она уж точно усвоила: любви не существует. Роется в памяти: кажется, Нейтан бросил Викторию сразу после окончания академии, на выпускном вечере.
Прайс наблюдает, как Чейз плавно подходит ко всему семейству и делает реверанс, скромно потупив взгляд. Нейтан смотрит на нее и вздрагивает, Шон кивает, Кристин о чем-то оживленно спрашивает, миссис Прескотт стоит, вцепившись в руку мужа, воплощение кротости и покорности, этакий выставочный образец: меховая накидка, длинное платье в пол, высокая прическа, дорогие украшения.
— Виктория справится? — шепчет Джастин, появляется то справа, то слева, консультирует гостей, рассказывает об авторах и ценах, убеждает купить сразу все собрание.
— Я сожгу ее на костре, если нет, — отвечает Хлоя. — Не своди с них глаз.
— Пять минут до презентации, — говорит Брук, протягивая руку Прайс. — Мы готовы.
Хлоя впервые за вечер видит ее и приветливо жмет руку.
Над Брук неслышно жужжит Phantom 4, готовый начать транслировать выставку в прямой эфир в любой момент.
Светлая память модели B400 EVO, думает Хлоя, разглядывая ее.
Брук Скотт — почти последняя часть мозаики под названием STARS GALLERY. Острый угол, кричащий сарказм, воплощение интеллекта: огненные волосы растрепаны, проколотые соски торчат сквозь ткань синтетической рубашки, ярко-зеленая помада ядовитым пятном оттеняет светлую кожу. Брук оставила умирающую мать ради тебя, Хлоя, относись к ней с уважением, говорит себе Хлоя.
Но смотрит на эти сережки в груди и говорит:
— Не мешает?
Брук ловит ее заинтересованный взгляд и фыркает:
— Мой босс любит подобное, почему бы его не побаловать?
Хлоя знает о ней больше, чем хотелось бы; Брук открытая бисексуалка, одаренная личность, талантливый инженер. Она отвечает за сайты, трансляции, фотогалереи; каждую ночь проводит в компании нового человека, но все так же сохнет по Уоррену, хранит его фото в кошельке и иногда рыдает навзрыд и убегает, видя кого-то похожего на него.
— Разбаловала меня совсем, — в тон ей отвечает Хлоя. — Поехали.
Брук показывает ей большой палец и поднимается наверх; дрон успокаивающе покачивается в такт ее шагам. Хлоя задерживает взгляд, вздыхает и идет к сцене.
Вспышки фотокамер каждый раз напоминают ей о Макс, и сердце Прайс бьется быстрее, будто надеясь увидеть ее силуэт в толпе. Она все еще помнит о ней. Все еще помнит.
Хлоя машет рукой, улыбается уголками рта, высоко поднимает голову и начинает говорить. Микрофон-петличка передает интонации с несвойственной ей глубиной голоса, дрон мягко качается прямо напротив нее, камеры ослепляют, но Прайс не позволяет себе дрогнуть или глубоко вдохнуть. От того, что она скажет, зависит, сколько денег получит галерея сегодня.
— …ведь не всегда молодой художник — значит «неопытный», — заканчивает Хлоя. — Чтобы разбить это клише, мы рады представить вам автора полотен «Во имя всех святых», обладателя премии «Мир» за лучший цикл работ, номинанта на национальную премию «Золотая кисть» Элайза Миллера!
Тот самый дрожащий от страха парень, которого пытался успокоить Джастин, поднимается на сцену, пожимает руку Хлое и произносит шаблонные слова благодарности. Его руки отчаянно дрожат, очки запотели от волнения: это его первая серьезная презентация своих работ, которая может принести реальные деньги, пусть они и составляют всего сорок процентов от всей выручки.