— Заткнись.
Ее плохо слушается язык, но рефлексы не подводят — она ударяет Прескотта кулаком в голень, и рука отскакивает, отдавая тянущей болью.
Нейтан хватается за ногу и жалко скулит; кажется, он так и не научился давать сдачи. Правильно тебя в Блэквелле чуть ли не по кругу пускали, думает Прайс.
— Извращенец, — говорит она, пытаясь встать, но тело слушается из рук вон плохо.
Это только в кино жертвы бьют злодеев и убегают, пока те мучаются в конвульсиях; это только в кино телефоны всегда рядом, а дверь остается незакрытой; это только в кино есть минуты, чтобы подумать.
У Прайс есть несколько секунд, чтобы добраться до двери, но она тратит их на расположение своего тела в пространстве вертикально, и когда Хлоя пытается сделать отчаянный шаг к выходу, Нейтан хватает ее за талию.
Он гораздо выше и сильнее ее: годы таскания тяжелой аппаратуры и спортзал каждое утро (Хлоя почему-то в этом уверена) дают о себе знать; вдобавок он под наркотой — это Прайс просто знает.
Или надеется, что в трезвом уме ни один человек не будет так поступать.
Ей страшно, ей отчаянно хочется вырваться из кольца рук; она собирает остатки сил — выскребает их из сердца — и бьет Прескотта локтем.
Хлоя думает: вот сейчас он ее отпустит, вот сейчас ослабит хватку, вот сейчас она побежит к двери и постарается выбить ее, падая всем телом на красное дерево.
Хлоя думает: я напишу Макс, позвоню Брук, стану лучше, завяжу окончательно, лягу в клинику, буду другой.
Хлоя обещает кому-то, кто, как она думает, все-таки есть на небе, что исправит и перекроит всю себя.
Но небо ее не слышит.
Прескотт не умеет бить; поэтому его удар по ее голове отзывается в Хлое перезвоном колоколов, но не чернотой сознания.
— Ты бьешь, как девчонка, — выдыхает она, падая на четвереньки и пытаясь восстановить дыхание. — Тебя что, в детстве в платья наряжали?
Прайс отползает к стене; дверь находится за ее спиной.
Хлоя думает о том, что уже завтра будет ужинать вместе с Макс; представляет ее реакцию, руку у себя на коленке и нежное прикосновение губы к щеке.
Она тянется к ручке, дергает на себя…
Заперто.
И тогда Нейтан достает из-за спины пистолет — Хлоя без сомнения определяет Benelli — и целится в нее.
— DOUBLE KILL, — говорит он, скалясь. — И кто теперь девчонка?
Хлоя кричит: от страха, ужаса и отчаяния; скребется в дверь под истерический хохот Прескотта; но не позволяет себе опустить руки.
Мозг соображает: ударить, вырубить, отобрать пистолет, сбежать.
Прайс смотрит вокруг себя, пытается найти что-то, что может ей помочь; и на глаза попадается кочерга, лежащая рядом с камином.
Но прежде, чем она успевает кинуться к ней, Прескотт стреляет.
Звук выстрела оглушает, заставляет упасть на пол, закрыть голову руками и завизжать.
В руку впивается игла, и последнее, что запоминает Хлоя, — леденящий смех Нейтана.
*
Хлое до чертиков холодно; она чувствует иней на ресницах и снег на позвоночнике; пытается стряхнуть их с себя, но кто-то удерживает ее, не давая надежды согреться.
Ее затекшие руки сжаты ледяными оковами; застывшая кровавая вода пледом оборачивается вокруг ее тела; и Хлоя медленно смиряется с этим.
Вены становятся снежными дорожками; кости — шелковыми нитями; а она сама превращается в пепел, медленно опадая вниз и поднимаясь в воздух от порывов ветра.
Нейтан крепко держит ее за бедра, и внутренний мир содрогается каждый раз с новым толчком.
— Вот здесь будет моя фотовыставка. Видишь? Рядом с кафе Мо, не так уж и далеко от универмага, на пересечении с Авеню Звезд. Там будет моя галерея. И ты будешь рядом со мной на всех открытиях. Веришь мне, Хлоя?..
Хлое так холодно, что она готова сжечь себя изнутри, только бы согреться. Странно, что она вообще еще жива.
— Мой сын Нейтан…
— …обладает уникальным талантом…
— …и на многое готов, чтобы стать частью этого пространства…
Нейтан стоит над ней с фотоаппаратом; и с каждым щелчком затвора Хлоя растворяется в метельном дожде.
4.
Отдельные кусочки, которые очень просили — «А как же все начиналось?» —превратились в сборник миниатюр.
1.
Хлоя курит, глядя на красный знак NO SMOKING — первое выставочное творение, заботливо отданное ей Канадской галереей искусств Святого Вета.
— Это кто-то купит?
Стоящий рядом Джастин поправляет табличку «ОСВЯЩЕНО» и пишет цену: тысяча долларов.
— Купят, — уверенно заявляет он. — Вера — самое дорогое, что у нас есть.
2.
— Нам нужен был лофт, — Виктория цокает каблуками по бетонному, совершенно не отделанному плиткой полу, — а не этот завод.
— Но ведь лофт — это бывший завод, — возражает Тревор.
— Ой, заткнись!
— Вы что, до сих пор не переспали? — хором спрашивают Брук и Хлоя.
Чейз закатывает глаза.
3.
— Это здание обойдется нам в полмиллиона, — говорит Брук. — Плюс затраты на оборудование, сигналки, видеонаблюдение…
— Итого: все вместе встанет три лимона, — подсказывает Тревор, щелкая кнопками телефона.
— Отлично! — Хлоя поднимает карандаш вверх. — Тревор, поздравляю, ты теперь финансовый директор.
— Да чтоб тебя, — выругивается финансист.
4.
Хлоя ходит по галерее, уплетая кусок яблочного пирога.
— Бабуля Джастина — святая, — с набитым ртом сообщает она Тревору.
— Ты только что накрошила на полотно стоимостью семьсот тысяч долларов! — возмущенно отвечает он.
— Продай за сотку, — мычит Хлоя в ответ. — Скажи, что это святые крошки.
— Прайс, это не так работает. — К ним подходит Виктория.
— Ты такая злая, потому что не ешь углеводов, — говорит ей Тревор.
— Заткнись!!!
— Господи, да когда вы уже переспите… — бурчит Хлоя.
5.
— Хлоя, сырный Иисус, почему ты зарегистровала нас под таким именем?! — восклицает Брук. — Что ты предлагаешь мне теперь делать с этим? Я только закончила выкладывать диодами «SUNSHINE»…
— «Sunshine» занято, — сообщает ей Прайс. — Какая разница, какое будет слово? Главное — сияние! Ты, главное, поставь прожекторов побольше, чтоб прям из космоса видно было!!!
Брук смеется.
6.
— Так мы берем это здание? — уточняет Тревор, прижимая телефон к щеке. — Блять, кто придумал проводные телефоны?.. Извините, это я не Вам… Так мы берем?.. Хлоя?
Прайс салютирует ему бутылкой пива.
— Три этажа искусства, детка! — Она вешается ему на шею и целует в щеку.
— Поздравляю с получением десятилетнего кредита. — Тревор делает запись в ежедневнике. — Ну, что теперь, мисс Хлоя Прайс, владелица самой крутой галереи искусств в городе?
— А представь, что когда-нибудь меня так назовут? — Хлоя перелезает через старый диван и садится рядом с ним.
— Мечты-мечты, — говорит Чейз. — Такого никогда не будет. Готова поспорить, что наш максимум — богом забытая газетенка.
— А давай.
Через пять лет Джастин разворачивает «Art in America» и читает вслух:
— STARS GALLERY вновь освещает своими прожекторами звездное небо Лос-Анджелеса. За прошлый аукцион мисс Хлоя Прайс, владелица одной из самых популярных галерей искусств в мире, заработала больше десяти миллионов долларов, продав полотна Эдмунда Роше.
Чейз молча протягивает Тревору десятку.
7.
Тревор поправляет красную рубашку, встает на одно колено и достает бархатный футляр:
— Выйдешь за меня?
— Ты сбрендил?! Совсем спятил, да? Я — за тебя?! Ты бесишь меня с самого начала основания галереи! Да ты живешь в крохотной квартирке на окраине!!! У тебя даже машины нет!
— Так выйдешь?
— Да, — смущенно отвечает Виктория.
— Наконец-то! — облегченно вздыхает Хлоя.