Мерзкая секретарша, наконец, обращает на нее внимание.
— Сколько? — рычит Хлоя, хлопая себя по карманам. — Сколько нужно?
— Услуги мисс Хилл стоят от тысячи долларов. Вы уверены, что можете себе это позволить?
«Сможете себе — это не про меня», — думает Хлоя. В кармане только пятьдесят долларов мелочью — скромная зарплата официантки — и чаевые, заработанные лицемерием и подхалимством за долгие часы работы.
— Сколько стоит консультация? — уточняет она и замирает в ожидании ответа. Это единственная контора, которая вообще пустила ее на порог — обдолбанную и нищую, никому не нужную, с бинтами на запястьях и голыми плечами в осеннее время года.
Секретарша смотрит на нее сочувствующим взглядом.
— От ста долларов за час, — отвечает она.
Сто долларов. Два слова режут ее пополам от макушки до пят, заставляя раскрошиться на кусочки, исчезнуть из этого мира, не оставив после себя ничего.
Прайс делает шаг вперед, второй, третий. Подходит к столу, высыпает все монеты на него. Секретарь брезгливо осматривает грязные, мятые купюры и ржавые монеты.
— У меня только пятьдесят, — голос Хлои срывается.
— Консультация стоит сто. Простите, мисс, мы не можем Вам помочь. — Она отворачивается. — Заберите, пожалуйста, Ваши деньги и уходите.
— Но мне больше некуда идти, — шепчет Хлоя. Монеты рассыпаются вокруг нее, закатываются под шкафы с книгами. Захочет собрать — не соберет. — Пожалуйста, я умоляю…
— Мисс, я прошу Вас уйти, иначе мне придется вызвать полицию.
— Пожалуйста…
— Мисс, уходите! — секретарша встает, ее стул отъезжает назад, задевая телефонный провод. Аппарат падает, раздается писк. — Что Вы наделали?! Сломали телефон! Немедленно уходите отсюда, иначе, богом клянусь, я точно вызову охрану! И деньги Ваши заберите!
Хлоя сгребает мелочь со стола, распихивает купюры по карманам; остаются только те монеты, что рассыпаны по полу. Она встает на колени и быстро-быстро, помогая себе другой рукой, собирает их в ладонь.
— Что здесь происходит? — раздается голос над ее головой. — Кэти, кто это?..
Хлоя стоит, опираясь ладонями об стол, натянутая словно струна. Огромные, почти нелепые часы на хрупком запястье отсчитывают секунды. Мир замирает, когда она закрывает глаза и медленно поднимает веки. Виктория кладет телефон в карман, Джастин убирает планшет, Брук отвлекается от макбука. Стелла не убирает калькулятор, но поднимает голову и несколько секунд пристально смотрит на Прайс.
— Хлоя? — голос Тревора выводит ее из ступора.
— «Эспанада» через шесть недель, — медленно проговаривает Прайс, даже не поздоровавшись. — А через гребаных четыре недели в соседнем здании открывается арт-центр какого-то фотографа из Сиэтла. В соседнем здании, — повторяет она, — через четыре, мать его, недели.
— Ну… — Джастин ведет плечами. — Пусть открывается, нам-то что? Будут там модные фотки висеть.
— По нашим данным, «Арт-центр» разослал восемьсот приглашений на свое открытие.
— …Как у них мэйл не взорвался от такого количества? — шепотом спросил Тревор.
— Если авторам понравится эта площадка…
— То они заберут свои контракты у нас и отправятся к ним. — Джастин нервно подскакивает на диване.
— Новички просто хватаются за любые возможности, а для более продвинутых они предложат что-то максимально выгодное, чтобы сделать себе репутацию, — заканчивает за него Брук.
— Мы тоже так делали, — миролюбиво вставляет Тревор.
— Но мы были единственными, — возражает Виктория. — Вот именно здесь, на Эмпайрн-уэй.
— Кто вообще выбирает место для арт-центра рядом с арт-галереей? Это еще надо додуматься до такого, — задумчиво протягивает Джастин.
— Это все неважно. — Прайс вертит в руках карандаш. — Важно другое. Сколько сейчас действующих контрактов?
— Сорок два, — отвечает Тревор. — Из них только пять закончатся через полтора месяца.
— Если хотя бы тридцать процентов оставшихся расторгнет договор досрочно, то?..
— То мы потеряем около сорока процентов годовой прибыли и половину второго этажа. — Он разводит руками. — Это не крах компании, но удар по репутации достаточно серьезный. Мы дышим за счет прибыли от постоянных контрактников и известных авторов, таких как Эдмунд Роше, Тейлор Уилсон, Дэвис Браун, Кейт Аведон. Но они никогда не пойдут к конкурентам, ведь последние два года мы их постоянная площадка, они уверены в нас. На вопрос: «Будут ли они рисковать?» — я бы твердо ответил «нет».
— До запуска рекламной компании «Эспанады» остались считанные дни, — говорит Джастин. — Мы можем начать ее раньше и попросить сделать пресс-конференцию уже завтра.
— Мы также можем разослать приглашения сразу после нее, — договаривает Брук. — Снять короткий ролик и объявить о записи на участие в свободных площадках.
— И сколько свободных площадок у нас тогда будет? — язвительно замечает Виктория. — Все?
— Будет десять, если стопроцентное количество приглашенных подтвердит свое участие, — отвечает Джастин, — и внесет вступительный взнос.
— Да, двадцать тысяч долларов, — кивает Тревор. — По предварительным подсчетам, как минимум пятьдесят процентов их заплатят.
— Нам нужно больше, — отрезает Хлоя. — Больше рекламы. Больше имен. Больше зрелищ. Организуйте закрытую вечеринку после выставки. Пригласите всех, до кого мы сможем дотянуться. Заставьте их прийти. У нас фуршет на открытом воздухе. Добавить туда салютов. Обеспечьте им красную дорожку, зовите этих мелких прихвостней, чертовых журналюг, зовите пиарщиков. Свяжитесь с фан-клубами, разошлите VIP-приглашения для своих руководителей.
— У нас нет… — кажется, это Джастин.
— Так заткнись и придумай! — а вот это уже Виктория.
Хлоя ударяет ладонями о стол.
— Все должно пройти как по маслу, — говорит она. — Это должно стать шоу года.
Прайс вновь хватается за карандаш и сильно сжимает его в руках. Отчего-то она нервничает сильнее, чем положено.
— Я договариваюсь с блогерами, — вставляет Брук, стуча по клавишам.
— Джастин, на тебе пресса. Завтра в восемь у нас пресс-конференция, объявим об открытии. Займись этим. — Хлоя указывает на него кончиком карандаша. — Тревор, мне нужен отчет о всех финансах, в том числе о том, сколько мы можем позволить себе потратить на все это дерьмо с пиротехникой. Брук, на тебе инженеры и связь. К завтрашнему утру мне нужен список всех, кто придет к нам из внешнего мира. Включая твоих блогеров.
Брук показывает большой палец; Хлоя, наконец, выдыхает. В горле першит, ей нужен стакан воды или виски и полное спокойствие, которого, как ей кажется, больше уже никогда не будет.
«Эспанада» — первое мероприятие настолько широкого масштаба. Оно пришло Хлое в голову сразу после того, как один замечательный испанский художник предложил разместить ей у себя в галерее с десяток своих работ совершенно бесплатно. «Сделайте выставку», — пошутил он. Хлоя прониклась к нему симпатией и отвела под его картины стенд сразу у входа в галерею, напечатала несколько сотен листовок и разместила объявление на страницах поисковиков. «Вы сами можете оценить стоимость картин, — написала она. — Лишь предложите свою сумму». Тогда, год назад, они заработали на продаже картин около пятидесяти тысяч долларов. Половину из них Хлоя честно перечислила автору, остальное откладывала на банковские счета.
После этого устраивать мини-аукционы стало их традицией. Она поручила Джастину прочитать с десяток книг о таких продажах, и теперь Уильямс мог поднять планку со ста долларов до тысячи за пару минут. Пока Джастин плел хитрую паутину вокруг покупателя, Тревор уже выписывал бумаги на покупку.
— Насколько, по Вашим меркам, дорога эта картина?
— Она очень дорогая, — отвечал Джастин. — Неприлично дорогая. Баснословно дорогая. Она просто кричит о своей стоимости. Посмотрите сами. Гарантирую, что гости в Вашем доме будут ошарашены этой вещью. Они будут завидовать Вам.
Вечером Хлоя и Виктория, склонившись над горою бумаг, ставили на них печати и подписи. Часть Чейз всегда относила в банк, гасила кредиты, откладывала на новые покупки, раскладывала по красным зарплатным конвертам, а оставшуюся сумму Хлоя тратила на мелкие закупки вроде кулеров для воды, закусок для фуршетных столов, оплату услуг клининга и садовника. Перед галереей была очень красивая зеленая зона, где Виктория распорядилась посадить белые полиантовые розы. Хлоя относилась к этому скептически и задавала вопрос: «На кой черт они тебе?» До тех пор, пока поздней зимой не увидела Викторию, бережно накрывающую защитной пленкой рассадку. Больше Прайс эту тему не поднимала.