— Ничего. Мы просто делаем свою работу.
— Это уже не наша работа, сэр. Это уже не война — это просто безумие. Сэр, кажется, мы все спятили.
Я шагнул вперёд и рывком поднял Си Джея на ноги, схватив его за ворот куртки.
— Спятил здесь только ты! — рявкнул я и влепил ему хлёсткую пощёчину. — Смирно, мать твою! Как стоишь перед старшим по званию?! Придите в себя, капрал!
— Виноват, сэр! — снайпер вытянулся по стойке «смирно», но взгляд его остался всё таким же пустым и немигающим. — Разрешите обратиться, сэр!
— Разрешаю, — процедил я, отпуская парня.
— «Стражи», — слегка мотнув головой в сторону пленных, спокойно произнёс Си Джей. — Они убили Дойла, поэтому мы должны их покарать по законам военного времени. Отдайте приказ, сэр.
— Нет.
— ОТДАЙТЕ ПРИКАЗ, СЭР.
— Вы не поняли с первого раза, капрал? — оскалился я, сжимая кулак уже не для пощёчины, а для полноценного удара.
— Мы и так уже превратились в убийц и палачей, сэр, — глядя мне в глаза спокойно произнёс снайпер. — Мы тоже ответим за всё… В своё время. И за смерть Дойла, и за смерть многих других… Но сначала ответить должны «штормовые стражи».
Я видел, как раскачивает труп Грегори над землёй. Видел, как Юрай обрезал трос. Раз за разом слышал «Дойл умер», но только сейчас я понял, что наш товарищ действительно погиб. Всё, нет его. Он мёртв, окончательно и бесповоротно. Разум уже понял это, но всё равно отказывался принимать свершившееся.
Си Джей сказал, что смерть Дойла и на нашей совести в том числе. Почему? Потому что мы просто не успели придти вовремя? Или ещё почему-то? И действительно ли мы виноваты в его смерти? Нет, это же просто невозможно!..
— Кровь Дойла не на наших руках, — с трудом выдавил я.
— Потому что для неё там уже просто не осталось места, сэр.
Я ничего не ответил на это. Я просто стоял и смотрел в пустые глаза Си Джея.
— Так что вы скажете, сэр? — спросил снайпер после того, как молчание начало затягиваться.
— Делай, что хочешь, — резко ответил я, развернулся и зашагал прочь.
Эмоций не было. В какой-то момент мне стало всё равно, и теперь это ощущение не проходило.
Я сел рядом с Юраем, который расположился в тени БМП-2 и молча наблюдал за нашим с Си Джеем разговором.
— Ничего не хочешь сказать? — спросил я, после долгого молчания.
— А нужно?
— Но тебе это всё не по нутру?
— Знаешь, садж… Мне уже всё равно… — с тоской произнёс Блазкович. — Я уже ничего не знаю и не понимаю. Мне даже плевать на то выберемся мы отсюда или нет. Я просто хочу, чтобы это всё уже закончилось. Все эти «штормовые стражи»… полковник Коннорс…
— Коннорс — не жилец.
— А мы?
— Думаю, что мы оба знаем ответ, Юрай, — я устало прикрыл глаза. — С вооружением БМП-2 управишься?
— Управлюсь. Есть план? — равнодушно спросил Блазкович, глядя куда-то вдаль.
— Возьмём БМП, рванём к Башне. Убьём всех «стражей», что встретим. Убьём полковника Коннорса. Убьём всё, что движется. А что не движемся — подвинем и убьём.
— Хороший план. До сих пор он никогда не подводил.
— Смеёшься?
— Наверное. Просто уже не помню, как это — смеяться…
— Скоро всё кончится, — сказал я, глядя в гаснущее закатное небо Кувейта. — Мы почти прошли этот путь.
Невдалеке прогрохотала пулемётная очередь, а затем послышался шум падающих на землю тел.
55
С вершины песчаного бархана открывался отличный вид на «Башню тысячи и одной ночи», освещённой светом немногочисленных фонарей.
Сооружённое на искусственном насыпном острове это циклопическое здание возвышалось вверх почти на километр, тонкой иглой вонзаясь в тёмные небеса. Три башни, похожие на тонкие лезвия, изгибались вокруг треугольного центрального шпиля.
Когда-то вокруг Башни плескались теплые воды Персидского залива, но сейчас кругом, сколько хватало глаз, лежала лишь всё та же серо-жёлтая пустыня. Но тонкий мост, соединяющий колоссальный небоскрёб с берегом всё ещё был актуален, потому как вряд ли так просто получилось бы преодолеть местность вокруг Башни как-то иначе.
Барханы были буквально нашпигованы самым разным хламом и мусором, циклопической стеной мусора охватывая здание по периметру. Всё это явно носило искусственный характер с целью защиты башни.
А прямо перед входом на мост было сооружено мощное оборонительное укрепление. Такой себе тет-де-пон.
Семь небольших зданий, сооружённых уже явно после Бури из подручных материалов — бетонных плит, контейнеров и мешков с песком. Четыре — те, что пониже — на внешнем периметре. Два — те, что повыше — во внутреннем, с подобиями башен из мешков с песком, в которых явно стояло какое-то серьёзное вооружение. Вряд ли гаубицы, но наверняка миномёты или автоматические гранатомёты. И ещё одно — перегораживающее путь напрямую к мосту.
Пространство между зданиями было перекрыто заграждениями из бетонных плит и отбойников, разбитых машин и рядов колючей проволоки. Россыпь пулемётных гнёзд по периметру. Один-единственный извилистый проход к мосту, полностью простреливаемый со всех сторон. В капонирах — тяжёлая техника. Два «абрамса» и «брэдли», а где-то на закрытых позициях наверняка ещё и артиллерия стоит.
Здесь нужен полнокровный армейский батальон при танках и самоходках. Или массированный воздушный налёт. И уж точно это укрепление не взять тремя смертельно уставшими солдатами на одной БМП-2.
Но ничего больше не остаётся. Мы и так уже на пределе — как падающие звёзды, которые вот-вот погаснут. В умирающем городе, полном врагов и отчаяния, нам не протянуть долго…
А значит остаётся поставить всё на одну-единственную самоубийственную атаку.
Плевать на всё. Если мы не умрём сегодня, то сдохнем завтра. Но если сегодня у нас ещё есть умереть, забрав с собой побольше «стражей», завтра нас могут затравить как крыс. И повесить на одной из городских площадей.
— Ну, что, готовы?
— Конечно, — спокойно ответил Си Джей. — Всё равно умирать.
Но смерти нет — это я уже знаю. Есть лишь память и забвение. Пока ты помнишь, то живёшь вечно.
— Уходим! — сдавленно произнёс Юрай, судя по всему, перезаряжая противотанковую установку.
Нос БМП качнулся, и я провёл машину на десяток метров вперёд, укрываясь за следующим низким барханом.