— Эй, Минхо, Минхо! — она постучала в деревянную дверцу.
— Че? — отозвался тот.
— Видишь, рядом с зеркалом Макс прибил крючок?
— Ну?
— На нем висит довольно мягкая ткань. Это называется полотенце. И оно твое личное, там вышито твое имя, видишь? Пользуйся только им, хорошо?
Дверь душевой распахнулась, и оттуда вышел довольный Минхо, держа в руке полотенце.
— Ты всем именные полотенчики сделала? — усмехнулся он.
— Нет, только тем, кто вытирается чужими полотенцами, — Эвита еле удержалась, чтобы не показать язык.
Минхо, ухмыльнувшись, собрался было пойти в сторону обеденного стола, но вдруг обернулся и произнес:
— Слушай, если у вас с Эрни там что-то такое… личное, не нужно так явно это демонстрировать, лады?
Эвита совершенно искренне удивленно посмотрела на Минхо:
— Ты это о чем?
— Ну, весь этот твой вид, — азиат помахал перед ней руками. — Че у вас там с Эрни происходит никого не стебет. Хотя Алби, возможно, просто не догадывается. Мне-то пофигу, но у него, знаешь ли, бывают заскоки…
— Эй, стоп, стоп, — остановила Эви словесный водопад Минхо. — Между мной и Эрни только дружба, не больше. Как между мной и Джефом, Максом или тобой.
— Хм, — Минхо почесал подбородок. — Значит, дело в новеньком? В этом шнурке?
— Что ты несешь? — нахмурилась Эви.
— Забей, — азиат махнул рукой. — Я так голоден, что сейчас готов слона сожрать. Ты случайно не запекла парочку?
Поужинав, глэйдеры разбрелись кто куда. Время между принятием последней пищи в день и сном было свободным, каждый отдыхал, как хотел. Кто-то сразу шел спать, кто-то гулял по Глэйду, кто-то просто валялся на траве, некоторые болтали у костра, который по традиции разводили каждый вечер для тепла.
Эвита сидела поодаль от костра, облокотившись о здоровенное бревно, поваленное поперек южной стены. Это было ее любимое место. Над головой — чистейшее небо, усыпанное миллиардами ярких звезд, разных размеров и цветов. Часть из них образовывали созвездия, названия которых Эви даже смогла высвободить из закоулков потерянной памяти.
— Эва, — раздался тихий низкий голос у нее над головой чуть позади.
Она безошибочно угадала, кто это.
— Ньют? — девушка обернулась и приветливо качнула головой. — Присаживайся, раз пришел.
Юноша уселся рядом и молча уставился в стену, на которой четко выделялись закрытые ворота.
— Ну что, привыкаешь к жизни в этом чудесном местечке? — поинтересовалась Эви.
— Не знаю, смогу ли когда-нибудь вообще привыкнуть, — помолчав, ответил Ньют, не сводя взгляда со стен.
— Сможешь, — сказала девушка, качнув головой. — Все привыкают. Почти все, — поправилась она, вспомнив Мэрри. — Но я уверена, что ты сможешь. Кстати, я все еще твой как бы куратор, так что если будут вопросы — обращайся. Обещаю ответить на них, — она улыбнулась не понятно зачем, ведь парень все еще смотрел впереди себя. — Если сама буду знать ответ.
Какое-то время они сидели молча, каждый думал о своем. Эвита, запрокинув голову, пыталась посчитать звезды, но каждый раз сбивалась.
— Эва, — Ньют бросил быстрый взгляд на девушку. — Ты, и правда, сегодня выглядишь немного иначе.
Девушка закатила глаза.
— Я подвела глаза углем, — не выдержала она. — Что, плохо?
— Нет, — Ньют пожал плечами, облизав губы. — Только вот, — парень протянул руку и аккуратно вытер черную полоску под левым глазом девушки, — уголь потек.
Эвита, смущенно вспыхнув, быстро потерла пальцами под глазами, в стремлении стереть черные подтеки.
Ньют усмехнулся, наблюдая за суматошными движениями девушки, которые совершенно не помогали ей: черные полосы только сильнее размазывались по коже.
— Стой, — юноша остановил ее руки и, облизнув свой палец, вытер все лишние полосы. — Вот и все, — он слегка поджал губы. — Но лучше не рисуй им больше, с ним не видно настоящего цвета твоих глаз. А он у тебя красивый, — сказав это, парень снова отвернулся и посмотрел пред собой.
Чувствуя, как горят ее щеки, девушка опустила голову, чтобы скрыть улыбку, появившуюся на ее губах. За весь месяц никто из парней не говорил ей таких слов.
Их тишину внезапно нарушил громкий топот ног. Минхо, перепрыгнув через край бревна, на который опиралась девушка, радостно воскликнул:
— Кланк!
— Что? — одновременно спросили Эви и Ньют.
— Кланк! — снова повторил Минхо. — Это, мать его тапочки, гребанный кланк!
Ньют, не привыкший к взрывному характеру азиата, обернулся на девушку. Та, увидев полный непонимания и одновременно опасения взгляд блондина, не смогла сдержать улыбку.
— Минхо, ты переел? — спросила Эви, насмешливо смотря на азиата. — Все-таки нашел где-то жареного слона?
— Вот ради тебя старался, — Минхо сделал шаг влево, оказавшись прямо напротив сидящих шанков. — Сидел, понимаешь ли, на величественном троне…
— Ой, давай без подробностей, — попросила девушка.
— … и, как беременный тремя касатками, тужился, — не обратил тот внимания на просьбу.
— Минхо, — Ньют прикрыл глаза ладонью.
— Фу, о чем вы только думаете, — поморщился азиат. — Я тужился от дум великих, как нам дерьмо назвать, чтобы Эвита каждый раз не морщилась, как сейчас вот. Кто ж виноват, что думы меня застали на троне. Так вот, в один момент меня осенило: кланк! Будем называть ужасное слово на «д» кланком!
— Я сейчас пожалею, что задам этот вопрос, — Ньют опустил ладонь с глаз, — но все же в честь чего? Кланк? Какая связь?
— Видишь ли, друг мой, — Минхо сделал вид, что поправил невидимые очки на носу. — Если прислушаться к падению фекалий, можно услышать… кланк, — высоким голосом произнес парень. — А если фекалий много, то кланк, кланк, кланк…
— Мы поняли, — остановила Эви, подняв ладони вверх.
— Сначала у меня был вариант сракуля, но… — Минхо задумчиво почесал плечо.
— Минхо, хватит!
Ньют проводил взглядом довольного юношу, возвращающегося к костру, чтобы всем рассказать про нововведение обернулся на девушку:
— У него все там нормально? — он покрутил указательным пальцем около виска.
— Привыкнешь, — Эвита похлопала блондина по плечу. — Еще лучшими друзьями станете.
***
Все следующие дни Бегуны исследовали Лабиринт, пропадая до самого вечера. Ориентировались по солнцу — едва стены начинали отбрасывать темно-пурпурные тени, сразу же возвращались обратно.
Конфигурация стен действительно менялась каждую ночь. На утро бегуны всегда выбегали в прямой длинный коридор, сворачивали направо, и тут каждый день перед глазами парней появлялись стены, сменившие свое положение на новые.
Макс специально для Бегунов построил небольшой шатер, расположив его в роще, скрывая за деревьями, где Алби, Ньют и Минхо каждый вечер приводили карты в читабельный вид и анализировали.
В один из таких вечеров, когда Бегуны засели в своем Картохранилище допоздна, Эвита принесла им еду прямо в шатер и невольно стала свидетельницей разговора.
Минхо уверено твердил — огромный Лабиринт состоял из нескольких секторов.
— Ушлепки тупенькие, — ласково называл он Ньюта и Алби. — Завтра обратите внимание на стены.
— Я обращаю! — тут же возмутился Ньют. — А… что ты имеешь ввиду? Что именно нужно было заметить?
— Цифры, болван. Огромные красные цифры на одной из стен. Каждый день они разные.… И это значит… — он выжидающе уставился на глэйдеров.
Алби молчал, сосредоточенно глядя в карту.
— Каждый день открыт только один сектор, — предположил Ньют, скручивая краешек пергамента в руке.
— Бинго, шнурок! — обрадовался Минхо. — Мы сто пудов не оббегаем весь Лабиринт, а только один сектор. И то, не полный. Сколько мы уже носимся? Семь дней. Стебанутые Создатели либо считать не умеют, либо запутывают нас, и каждый день цифры в разном порядке. Но самая большая цифра была восьмеркой, сегодня. Значит, секторов, как минимум, восемь.
— Значит, сектора будут повторяться? — логично задал риторический вопрос Алби. — И, дождавшись, когда снова откроется первый сектор, мы сможем продолжить его изучение…