Выбрать главу

- Ты слишком преувеличиваешь, - спокойно отозвался Малич. – Какая разница что и у кого было. Важно то, что есть сейчас. А сейчас есть мы друг у друга.

- Ты же не знаешь, что было! Или знаешь? Про Олега знал... и про остальное знаешь?

- В общих чертах. То, что было достоянием общественности.

- Гуглил?

- Не без того…

- Ясно, - мрачно ответила она и позволила себе еще некоторое время, совсем недолго, смотреть прямо ему в глаза. Потом улыбнулась и выдала: - Странно, что я раньше не п-поняла. Если бы не см... не смерть Олега, я бы еще долго думала, что все в порядке. И странно, что ты не п-понимаешь, что мне лучше уйти. Или это из б-благородства?

- Если ты хочешь меня обидеть – то у тебя не получится. Я достаточно пожил на свете, чтобы понимать, что у тебя сейчас самая обыкновенная истерика. Отпускать тебя я никуда не собираюсь. А будешь буянить – запру, пока не успокоишься.

- А я и есть истеричка. И еще подвержена депрессиям. И трусиха. Несколько лет назад наглоталась таблеток, потом испугалась, сама скорую вызвала. Честно лечилась у доброго Айболита для психических, даже делала успехи, но ведь ничего не гарантирует моей стабильности... Что ты можешь знать? То, что писали?! Про такое не писали точно. Если я п-потеряю тебя, когда окончательно прирасту к тебе... я второй раз не выдержу, я сдохну, понимаешь?

Несколько секунд он буравил ее тяжелым взглядом, даже оттенок которого разгадывать она не бралась. Только крылья носа раздувались немного сильнее обычного – единственное, что выдавало его волнение от услышанного.

- Не сдохнешь. Не сдохнешь. Иди сюда, я тебе кое-что объясню, - проговорил наконец Андрей, усаживая ее к себе на колени. – Ты – единственная женщина, которую я привел в этот дом. Сделал это совершенно осознанно и передумывать не собираюсь. Твое намерение уйти – превеликая глупость, которую я не позволю тебе совершить. И тебе придется меня слушать. Позвоним Моджеевскому – пусть присылает своего адвоката. Это план минимум.

А потом он почувствовал, как к его виску прислонился ее горячий, будто у нее высокая температура, лоб. Судя по тому, как подрагивали плечи – плакала. Но с этим он ничего поделать не мог – может быть, правда лучше поплакать сейчас. Между тем, Стеша тихо всхлипнула и прошептала:

- А максимум? 

- Когда вся эта бодяга закончится – я на тебе женюсь.

Теперь она всхлипнула громче и горше. И вжалась в него еще сильнее, не оплетая руками, но и, кажется, не собираясь отстраняться. А это уже лучше, чем пять минут назад, когда угрожала собрать вещи.

- Я тебе все расскажу, - глухо сказала Стеша. – Один раз расскажу, потому что даже если сейчас все закончится хорошо, то когда-нибудь оно снова выстрелит... мое прошлое. И я не смогу нормально дышать, если буду бояться, что ты мне не веришь... ты уж сам решай, веришь мне или им, - она кивнула в сторону ведра, в котором валялось то самое, ее прошлое. – Но я к этому больше уже никогда не вернусь, если ты позволишь. 

- Реветь еще будешь? – спросил Андрей. Обнял ее за талию и сцепил пальцы в замок.

- А нельзя?

- А чего сырость разводить? Живые, здоровые – остальное все пережить и исправить можно.

- Я знаю. Я вполне могу относить себя к тем немногим людям, которые знают, что выжить можно после чего угодно. Но на сырость все равно пробивает… наверное, это жалость к себе, - она уныло улыбнулась. – Помнишь, я говорила, что не особенно хотела в театральный поступать? Если честно, то вообще не хотела. Я планировала какой-нибудь филфак или иняз. Мне языки легко давались, а я не привыкла куда-то через тернии. Как говорила бабушка, я выбираю путь наименьшего сопротивления, и это правда. Я думала, отучусь, выйду замуж, рожу ребенка и, наверное, совсем работать не буду. Зачем? Я и так красивая. А потом Ленка... подружка моя... решила в театральный, и я уже не помню с чего спор начался, но типа... что туда без подготовки или без связей... или не через постель никто не поступит, а ее до этого года два по риторике и сценическому мастерству преподавательница гоняла... я только в школьном театре играла и все. И то – потому что классная очень просила – из-за внешности. Ну а тут завелась. Чтобы меня – и не взяли, такую красивую? Плюнула и пошла вместе с Ленкой. В итоге я прошла конкурс, а она нет. Мы встретились как-то незадолго до... до всего. Трое детей, муж, когда-то вначале работала, вроде бы, корректором в какой-то газете. Сейчас, наверное, с трудом помнит, как буквы пишутся. Это все, конечно, к делу отношения не имеет, но я иногда думаю, как же забавно, когда твои мечты сбываются не у тебя. Хотя что это за мечта? Слишком обыкновенно для мечты... А тогда я решила, что раз так повезло, то буду большой актрисой. Именно театральной. Театральной – как-то серьезнее, чем в кино. Или на ТВ. Прямо большой из меня не вышло, конечно, - она усмехнулась и снова уткнулась лбом ему в висок, после чего с хрипловатым смешком добавила: - Не Вивьен Ли, да... Но когда меня после института очень шустро забрал... почти отбил у других театр Брехта, я разве что не до потолка прыгала. С обычными девочками такого не случается. Ты бывал там? Ну, в нашей Брехтовке?