- Есть еще вопрос, который мне хотелось бы обсудить до твоего Моджеевского. Что у тебя с Ефимовной?
- Ничего у меня с Ефимовной.
- Это хорошо, - кивнула Стефания. – Потому что я патологически ревнивая. У меня эта... травма. Я боюсь темноты и дико ревную. И планирую ревновать, даже когда тебе будет восемьдесят. Виноват не ты, но расхлебывать тебе. Для нашего общего спокойствия – и на пушечный выстрел не приближайся к бабам. Ясно?
- Ясно-то ясно, - усмехнулся Андрей. – Но видишь ли… Ни ты, ни я не изменим того факта, что общество в принципе состоит из мужчин и женщин. И вряд ли в нем можно полноценно жить, ограничиваясь пушечными выстрелами. Поэтому для нашего общего спокойствия тебе придется учиться доверять. Для начала – мне, потом – близким и друзьям.
- Без этого никак?
- Без этого будет неинтересно.
Несколько недлинных секунд Стеша сопела носом. Красным и, судя по звуку, немного заложенным. Потом кивнула и подозрительно покладисто согласилась:
- Посмотрим. Но к Махалиной точно не подходи, хорошо?
- Хорошо, - согласился Андрей.
- Вот и хорошо. Что ты там говорил про то, чтобы нам пожениться? Ты это серьезно или чтоб я не ревела?
- Абсолютно серьезно.
- Скорее всего, мама будет от нас не в восторге. Я думаю, вы примерно ровесники.
- Родители моей жены тоже были от меня не в восторге, - рассмеялся Малич. – Но в данном случае меня волнует только твой восторг или его отсутствие. Пойдешь за меня замуж?
Она пристально посмотрела на него, в очередной раз отмечая про себя его глаза. И даже больше – взгляд. Его взгляд был очень важен. Прозрачный, чистый, удивительно светлый. Взгляд человека, который живет так, что ни о чем не надо сожалеть. И ей возле него хотелось жить так же.
- А пойду, - облизнув верхнюю губу кончиком языка, согласилась она. – В конце концов, у меня есть аргумент, если начнут отговаривать. Моя бабуля... которая чешка... она была моложе мужа на четверть века. И ничего. Мама у них получилась. И дядька мой. Может быть, и у нас... что-то получится.
- Ну собственно… у тебя вариантов нет, - заверил ее Андрей.
- Да, собственно, у тебя тоже, - в тон ему согласилась Стефания. – Ты что-то толковал про обед? Садись, я разогрею. Ужасно сладкого хочется, нужно купить. И объяснишь мне потом все сначала про адвокатов и Моджеевского.
С этими словами она принялась выбираться из его объятий, чтобы встать. И, кажется, правда не отдавала себе отчет в самом главном, что моментально уловил он, хотя и не подал виду: от «наверное, у нас ничего не получится» они умудрились перейти к следующему этапу, на котором «может быть, и у нас что-то получится». Это ли не блестящая победа воспитательной методики Малича А.Н.?
Ну вы пока решайте ваши вопросы, а потом чаю попьем
Иногда ей казалось, что ее теперь постоянно кормят, и Стеша была уверена, что такими темпами к концу года не влезет ни в одно платье. Андрей смеялся, что она сгоняет съеденное полезными физнагрузками. И речь вовсе не об утреннем плавании в море (что тоже получалось пусть и не каждый день, но регулярно), а о действительно приятном. Однако это не мешало Стефании сокрушаться над очередным ужином после шести, хотя она и понимала: а куда ей теперь носить эти самые платья, о которых переживает?
Вот прямо сейчас она сидит в любимом лиловом сарафане, шелк которого обрисовывает контуры ее тела, а там пока еще есть, что обрисовать. Длинном, по щиколотку, но с открытым верхом, из которого красиво выступает грудь и в котором Стеша чувствует себя особенно хрупкой. В руки ей минуту назад сунули чашку кофе, как оказалось, сладкого. А прямо напротив нее – коробка шоколада, куда то и дело запускает руку Роман Романович.
И это еще не считая угроз Евгении Андреевны, выраженных одной фразой: «Ну вы пока решайте ваши вопросы, а потом чаю попьем. Не мешаю!» На что ей в спину донесся возмущенный голос Моджеевского: «Ты нам не мешаешь!»
Сейчас Роман сидел во главе стола, за которым был развернут штаб троих входящих в него мужчин – воистину штаб спасения. А Стефания – на кожаном кресле. Не поодаль, вплотную. Но все же в дурацкой уверенности, что этак ее отгородили ввиду гендерной принадлежности. Дескать, ты – баба, не мешай. И все это заседание Дивана Высокой Порты, возможно, напоминало бы ей давешний допрос у полковника Трофимцева, если бы не крайне корректный тон Моджеевского и не тот факт, что Андрей поблизости. А вот начбез у главного олигарха города, конечно, был тот еще зверь.