- Да тут все есть, даже техника всякая.
- Упакованная хата! А хозяин как? Не достает? Проверять не бегает каждый день?
- А чего ему бегать? Он в соседнем подъезде живет. Если что не так – соседки наверняка донесут. У них тут как в колхозе, - весело рассмеялась Рита. – Все блюдут чужую жизнь.
- Удобно! Не предупреждал мальчиков не водить?
- Иди нафиг!
- Иду, иду... Ты только нос не вешай. Все наладится. А не наладится – и черт с ним. На меня посмотри – и так люди живут. Неплохо, кстати, живут. Хочешь тянучек со вкусом бананов?
- Тащи!
- Договорились. Приеду – устроим девичник. Так что без меня ни бухать, ни реветь, ясно?
- Хорошо, будем реветь вместе, - согласилась Рита и попрощалась.
А Стешка набрала полный пакет сладостей и, бродя по улицам, уплетала одну за другой – мармелад, желейки и маршмеллоу, позабыв про диеты и угрозу растолстеть. В конце концов, весь ее маршрут был маршрутом к депрессии, а она там однажды уже побывала. Ей не понравилось. Медикаментозное лечение этого заболевания – то еще дерьмо. Спасибо, что в стационар не упекли.
Нужно было что-то решать.
Она не понимала, что послужило главным аргументом в ее внутреннем споре, но там, в этом красивом западном городке Стефания уже точно знала, что надо что-то решать. Нет, не с сапожником. И не с банкиром. С собой. Потому что она жила по накатанной, так и не разобравшись, что будет дальше и к чему ей стремиться, и такое положение вещей ненормально, если ты – человек, а не кошка или собака.
Как никогда тянуло позвонить маме и поплакаться ей, но о чем плакаться? Есть что-то конкретное, о чем реветь? Все ведь хорошо! Мама уверена, что теперь-то у Стеши все хорошо! Они с Мариком и Риткой состояли в заговоре – поддерживали для родителей иллюзию, что Стеша счастлива. А все остальное никого не касалось. Довольно, что тогда... в прошлом... довольно, что она и без того мать до инсульта едва не довела, та даже в больницу загремела, под капельницу.
Это встряхнуло ее и заставило прийти в относительную норму.
Это вынудило ее изменить жизнь до неузнаваемости.
Это привело ее в Солнечногорск, к брату, который, влюбившись когда-то в смешливую девушку по имени Рита, навсегда перебрался к ней в город у моря, чтобы жить вместе – долго-долго, счастливо-счастливо.
От сладости запершило в горле, и Стефания отправилась к ближайшей попавшейся на глаза кофейне, чтобы раздобыть очередной стакан с горячим ароматным напитком. Калории считать она станет завтра.
У нее поезд через полтора часа – и нужно еще собраться.
Ее снова бросало по миру – без цели и без веры, что завтра будет лучше. И единственная истина ее беспросветности заключалась в том, что завтра – ей снова танцевать и петь. И еще через вечер – умирать. В следующем городе их бесконечного следования – не культурной столице, но столице смеха и юмора – предстояло играть оба привезенных на гастроли спектакля два вечера подряд. В общем-то, стоило признать, что после всего случившегося ей еще повезло – попала в труппу хоть и провинциального, но вполне известного по стране театра. И встречали их неизменно хорошо, куда бы они ни приехали.
«Романтический уик-энд» – благотворительная акция. Все сборы от представления передали на лечение заграницей какому-то онкобольному ребенку из местного дома малютки. Плюс пожертвования, которые собирали здесь же. Городские власти красовались. Жильцов с Юхимовичем – тоже. СМИ трубили. Директриса учреждения рассыпалась в благодарностях и едва не кланялась в ножки. Пиарились на этом все сразу. Еще бы, такая реклама! Да и солнечногорской муздраме подобная шумиха весьма кстати.
После спектакля – фуршет в буфете.
Стеша почти не пила – только с главой финансового департамента на брудершафт. Фотографы то и дело щелкали камерами. Все выполняли свою в высшей степени благородную миссию.
Не для пиара было на следующий день. Она взяла в плен Артурчика, пообещав ему взамен за помощь – в дороге, когда окажутся в поезде, внештатно порепетировать Стэнли и Бланш, и вместе с ним отправилась штурмовать местный «Детский мир», скупая все что можно от памперсов и смесей до одежды и игрушек, и не представляя, что еще может понадобиться в детском доме. Своих денег у нее было немного, на все это роскошество не хватило бы, но зато имелась Панкратовская кредитка, которой она без зазрения совести расплачивалась за покупки.