Они были совершенно разными – по характеру, темпераменту, взглядам на жизнь. Но, может быть, именно поэтому дружба их была крепкой, и после отъезда Вадима они по-прежнему сохраняли приятельские отношения – тот пару раз даже умудрился подогнать богемских клиентов. К слову сказать, одним из них стала профессор экономики, щеголявшая в туфлях от Малича по коридорам славноизвестного Солнечногорского политеха.
В свою очередь Андрей наведывался в гости. Теперешняя поездка обсуждалась бог знает с каких пор, но несколько раз откладывалась. Вадим разводился с женой и занимался устройством старшего ребенка, у Малича тоже возникали разные обстоятельства. В общем, поездка была давно спланированной и ожидаемой. В конце концов, отпуск трудящимся гарантирован законом. Но и Стефанию, внезапно возникшую в его жизни, Андрей не намеревался сбрасывать со счетов.
С тем и ехал в очередной пункт ее гастрольного расписания в ожидании их встречи и вечера, который они проведут вместе. За прошедшие дни, наполненные лишь телефонными разговорами, он отчетливо уяснил, что она – не случайность, как могло бы показаться сначала, и он совсем не хочет отпускать ее от себя.
Равнодушно поглядывая на однообразный степной пейзаж, сопровождавший его до самой конечной точки, Малич раздумчиво представлял дни, когда оба снова окажутся в Солнечногорске и смогут видеться каждый день. От греющих душу мыслей его отвлекла разноцветная конструкция, оповещающая путников о том, что они пересекают границу города.
И спустя полчаса, внимательно изучая огромное табло над главным входом железнодорожного вокзала, с букетом в руках, Андрей набрал номер Стефании и, едва она ответила, быстро спросил:
- Какой у тебя вагон?
- Ужасный! – сообщила ему госпожа Адамова, в это же самое время пытаясь сладить с полкой, чтобы вытащить из-под нее свой чемодан. Та никак не желала открываться, а мужики общались где-то в тамбуре. Задолбавшись, она уселась на соседнюю и трагическим голосом, в котором отчетливо проскальзывала Бланш Дюбуа, добавила: – Здесь дует и тараканы!
- А номер у него имеется? – рассмеялся от такого пылкого заявления Малич.
- Кажется, восьмой... Я не знаю, у кого были билеты, иначе он бы уже не жил. Если после этих проклятых гастролей мне не вернут машину, я точно озверею.
- А если ты озвереешь, тебе не разрешат водить, - деловито сообщил Андрей, направляясь на указанный на табло путь.
Одновременно с этим она поднялась с места и снова взялась за свою полку, дернув ее, кажется, уже в двадцатый раз. Ей повезло – вошел Артурчик. Он забесплатно работал носильщиком. Видимо, затем и зашел – взять ее вещи. Она молча ткнула ему на диванчик, но, к счастью, он был обучен отдельным навыкам невербального общения, потому кивнул и взялся помогать, а Стефания пробурчала в телефон:
- Ну и пусть. Зато виновные понесут наказание, а мне за это ничего не будет. Меня признают невменяемой и начнут лечить. Я бы сейчас повалялась в каком-нибудь санатории.
- Давай потом, а то пропустишь интересное.
- Что ты подразумеваешь под интересным?
- Скоро узнаешь, - напустил туману Андрей под стать дыму, заклубившемуся вокруг подбегающего состава.
И тут до нее дошло. Дошло то, что должно было дойти, едва он спросил номер вагона. Она вздохнула и бросила взгляд из окошка. Поезд замедлял ход. А потом беспомощно посмотрела на Артура, который в этот самый момент вытащил наконец ее чемодан.
- Ты приехал, - сказала она в трубку, не спрашивая, а констатируя. Потому что когда действительно хочешь видеть кого-то, то так и делаешь. Берешь и приезжаешь.
- Судя по всему – ты тоже, - усмехнулся он, медленно двигаясь по перрону и высматривая восьмой вагон.
Стефания замерла, не понимая, что ее вдруг накрыло, а потом позволила самой себе признаться в том, что впервые за очень долгое время почувствовала себя нужной. Необходимой. Настолько, что можно просто взять и приехать, чтобы побыть с ней – потому что захотелось ее увидеть. Как будто бы она в самом деле значима, как будто ей недостаточно просто кинуть денег на карту со словами: «Купи себе что-нибудь, увидимся на выходных». Что тогда, что теперь. Ей нужно больше. Ему нужно больше. Как это так удавалось мужчине, попавшему к ней в жизнь по самому нелепому стечению обстоятельств, было совершенно неважно. Все, что он делал – было естественным и органичным. И, наверное, он сам по себе именно такой. Но сейчас ее глаза ярко блеснули, потому что... черт подери, это было приятно. Приятно, черт подери! Будто бы она принцесса какая-то, честное слово.