И правда… когда она на каблуках, то ростом едва ли не выше Димки. А ее фигура – отдельный разговор, который начинаться должен фразой «Давай тебе ко дню рождения грудь сделаем, третьего размера». Да при такой груди он следующим попросит задницу.
Юлька мрачно рассмеялась.
И устало растерла лицо. Она обычная. Не безнадежная, но всегда обычная. Можно макияжем что-то подчеркнуть. Можно прической что-то исправить. Но даже когда она наводит красоту, как на ту вечеринку, когда через долгие годы встретила Моджеевского, все равно проигрывает Алине. Практически по всем параметрам.
- Так какого черта ему надо? – спросила Юлька саму себя и вернулась к ноутбуку.
Писать в Кёльн. Владельцу запонок, выставившему их на продажу. Брать она намеревалась весь комплект, вместе с зажимом. Потому что, черт подери, они подходили Богдану как родные. Идеально дополнили бы его образ из того вечера… когда под локоть он держал Акаеву. А ее держал Димка. Держал, но, кажется, совершенно не удерживал.
И на работе супруг пропадал до обидного много, а вечерами, явившись, без конца сидел за ноутбуком и трындел по телефону, отчего Юлька чувствовала себя невыносимо одинокой. Как никогда в жизни. Корила себя за это. По сто раз объясняла себе, что нельзя обвинять человека в том, что он столько работает – ради них с сыном и работает.
А потом снова начинала блуждать по кругу, в котором то и дело натыкалась на Моджеевского, кричавшего ей вдогонку: «Лошадь пожалей!»
Будто бы он имел в виду что-то совсем другое.
Смешно. Она ведь на него не обиделась. И он на нее тоже. Разозлились, но не обиделись. Это абсолютно точно. И это – как раньше.
Вечером пятницы Димка сказал ей, что суббота у него снова занята, Жанна приезжает. И Юлька проглотила это даже почти с облегчением. Собственно, ей тоже было чем заняться. Потому на следующий день она подхватила Андрюшку, впихнула его в машину и поехала на другой конец города. В Гунинский особняк. К папе.
Не в секцию – та теперь по субботам исключалась, пока Богдан не раздуплится, что она изменила расписание всех своих дней. А к папе. Потому что сегодня там должна была находиться Женька. И потому что Стеша затеяла ремонт в кухне – нужно было покрасить кладовку. И что характерно, едва Юлька появилась на пороге, сама Стеша, обрадованно ей улыбнувшись, подхватила на руки Андрюшку, проворковала ему:
- Иди сюда, мой сладкий! – а потом снова посмотрела на «падчерицу» и объявила: - Фронт работ на кухне. А мы с Лизой забирать Сашку из музыкалки, потом в торговый центр. Твоего я тоже забираю, нечего им краской дышать.
И с этими словами выкрикнула в комнату:
- Лиза! Иди обуваться!
Кубарем выкатившаяся из недр квартиры Елизавета Романовна сначала кинулась на шею Юльке, а потом принялась скакать вокруг Стеши, пытаясь дотянуться до двоюродного брата.
- Лиза! – навела порядок вышедшая в прихожую, где свободного места уже не осталось, Женя. – Прекрати прыгать, как кенгуру. Одевайся. Наиграетесь еще.
- Ма, ну ты глянь, как он растет! Он же на прошлой неделе был совсем мелкий!
- Ли-и-иза! – радостно протянул Андрюшка, рванувшись из Стешиных рук к двоюродной сестре.
- Так, я поняла, - хмыкнула Стефания Яновна, впихнула Царевича обратно Юльке и быстро надела пальто и сапоги. Андрюшка продолжал крутиться на Юлькиных руках, пытаясь дотянуться до Лизкиного помпона на шапке. Лиза по этому поводу радостно верещала. Юлька улыбалась и смотрела на всю честную компанию с таким восторгом, как будто бы сама сейчас запрыгает на месте. Единственное хорошее, что случилось с ней за последнее время – это то, что она наконец-то снова могла приехать к папе, когда вздумается. И повидаться с Жекой и мелкими. Здесь она будто бы хоть на время становилась собой. И знала, что отец на кухне запросто сделает ее любимые блины с печенкой по рецепту мамы. Мамы, которую она совсем не помнила.
Когда Стефания с детьми выбралась из квартиры, Юлька подошла к Жеке и крепко ее обняла.
- Привет! – сказала она, никак не понимая, почему в носу щиплет.
- Привет! – Женя чмокнула сестру в щеку. – Раздевайся уже, не отлынивай. Чай будешь? Папа свежий заварил. У него идея есть. Сказал, что оглашать ее можно только под чай.
- Мне бояться? – спросила Юлька, отстранившись, и сама принялась стягивать куртку.
- Понятия не имею, - пожала сестра плечами и рассмеялась. – Чай же еще не пили.
- Чай черный или зеленый? – Юлька согнулась, теперь расшнуровывая ботинки.