- Но… - Юлька взмахнула ресницами, совсем не ожидавшая такой горячей отповеди, как ей показалось, на ровном месте, - но вы же никогда не ссорились, па! С чего ты?
- С того! Я не старый маразматик, чтобы ничего не видеть и не понимать…
- Па! – попыталась встрять Женя.
- Не лезь, - отмахнулся Андрей Никитич. – Один раз сказать имею право. Больше не буду. Так вот, чтобы мы и дальше не ссорились с твоим мужем, ограничимся парочкой общих праздников в год.
Юлька оторопело смотрела на отца и пыталась понять, что это сейчас было. Что-то же было. Потом невольно скривилась и проговорила:
- Только не говори, что ты тоже веришь во всякую ерунду, которую про него болтают. Уж ты-то…
- Я верю в то, что видят мои глаза. А что ты видишь, когда смотришь на себя в зеркало?
- Юльку Малич я вижу!
- О! Кстати! Поведай отцу, почему ты Малич.
- Папа! – снова вмешалась Женька. – Я ведь тоже...
- Да потому что мне не хотелось заниматься всей этой ерундой со сменой паспорта. Какая разница? – одновременно с сестрой воинственно воскликнула Юлька. – У меня диплом, все мои сертификаты, лицензия… в конце концов, уставные документы магазина – все на Малич. Нафига мне паспорт на Ярославцеву, а? А Димку и так все устраивает!
- То и странно.
- Поняла, - сухо кивнула она. – Больше не буду звать тебя к себе. Жека, значит, ты их забирай, задохнутся тут. Роман Романович, кажется, с папой отлично ладит, в отличие от моего Ярославцева.
- Юлька! – фыркнула Женька теперь на сестру. – Не выдумывай. Никто не задохнется, никто никуда не поедет. А Ярославцев твой и правда… Всей пользы от него, что Андрюшка есть.
- Чем вас не устраивает мой Ярославцев? Вы чего взъелись на него? Он хороший отец, он любит Андрея. Он… он квартиру покупает в «Соснах»! У нас все есть!
- Тебе этого достаточно? – спросил Андрей Никитич и даже очки на нос нацепил, вглядываясь в лицо дочери.
«Не, вот еще грудь третьего размера мне сделаем – и будет зашибись!» - мысленно взревела Юлька, но вместо этого только всхлипнула и каким-то чудом удержала себя в руках. Потому что ей вдруг страшно стало от того, что будет потом. Потом, когда она останется одна и разложит весь этот день на составляющие. Что у нее останется, чтобы держаться своей стороны правды?
И что у нее есть сейчас? С каких это пор она стала такой феерической плаксой?
- Я, наверное, домой поеду, - больным голосом проговорила она. – Только Стешу дождусь… Она скоро? Не звонила?
- Не звонила пока, - примирительно проговорила Женя, оказавшаяся у нее за спиной, и обняла за плечи. – Наверняка детвора там из нее веревки вьет, а она, как всегда, поддается.
- Она просто детей любит, - медленно проговорила Юлька, прикрыв глаза, и устроила голову на Женином плече.
- Ну вот пусть она пока их выгуливает, а мы с тобой, как порядочные Золушки, докрасим кладовку. А потом домой. И если захочешь – можно к нам.
- Просто к вам или на какой-нибудь семейный ужин?
- Просто к нам и устроим семейный ужин, - улыбнулась Женя. – Хочешь?
- Я бы девичник предпочла, меньше шансов пересечься с Ромиными детишками, - проворчала Юлька.
- У Ромы и дочки имеются, - улыбнулась сестра.
Юлька только пожала плечами. К Моджеевским ехать она не собиралась точно. Их и так стало слишком много в ее жизни. Она повернула голову и поцеловала Женьку в щеку, а потом отстранилась и шагнула к отцу, все еще внимательно глядевшему на обеих своих девочек. Порывисто обняла его и проговорила на ухо:
- Не сердишься?
- Сержусь, - скорчив хмурую физиономию, заявил отец. – Я тебя не для того растил, чтобы ты проживала свою жизнь без радостей и удовольствия. Поэтому бери в руки кисть и будем весело докрашивать кладовку. А семейный ужин устроим у нас, когда Стефания с нашим детским садом вернется.
- А что будем готовить? – лисой пискнула Юлька.
- Пельмени.
- О боже, только не говори, что ты задумал то, что у меня сейчас в голове мелькнуло? – ее глаза сделались круглыми-круглыми. Просто огромными. И на дне их наконец потеплело.
- Очень даже задумал, - довольно подтвердил Андрей Никитич, усердно водя кистью по стене. – Сначала дружно налепим, потом дружно втопчем, а потом дружно будем помирать от переедания.
- Папа решил озадачиться моим весом? – Юлька повернула голову к Жеке.
- Бестолочь! – рассмеялась та. – Папа соскучился.
- А я теперь часто-часто буду приходить.
Потому что сюда, в эту квартиру в старом доме, в который ее привезли из роддома и в котором провела первые семнадцать лет жизни, она готова была и на крыльях лететь. Всегда была готова, даже когда вырвала себя отсюда, чтобы не вспоминать и не думать. Как на крыльце целовалась с Богданом. Как на балконе по вечерам трепалась с ним по телефону. Как сидела с Женькой на кровати и рыдала ей в плечо, когда все у них разладилось.