- О! Еще какие! – громогласно заявил Марат Валерьянович. – Этот человек мало того, что бросил мою дочь в таком печальном состоянии, что на нее взглянуть больно, да еще и выставил на посмешище своими похождениями. Он ко всему отказывается признать себя отцом их ребенка!
Моджеевский вздрогнул и оторвался от телефона. Точно так же вздрогнул и Бодя и подошел ближе.
- А? – только и смог вытолкнуть из себя Роман.
- Вы понимаете, что при проведении ДНК-экспертизы мы запросто выведем вас на чистую воду и будем иметь все основания потребовать содержание для ребенка! – продолжал громыхать Уваров, все приближаясь к обоим Моджеевским. – И теперь это все куда серьезнее, чем наши прежние претензии, не находите, Роман Романович?
- Какого ребенка? Что за чушь вы несете?! – рыкнул Ромка. – Вы соображаете вообще? Толь, убери его нахер, а!
Толя уже было ломанулся к не унимавшемуся Уварову, но тот провозгласил:
- Меня-то вы убрать можете, но Женю с вашим сыном или дочерью – куда?! Из города вышлете? Из страны? С вашими возможностями можно попробовать, но я вас и из-под земли достану, ясно вам?!
Ромке было ясно. Было ясно, что в эту минуту взрывается его мозг, который он всего-то часом ранее подумывал разбить о стену. В лепешку. В мясо. В ошметки. Похоже, не придется уже. Этим озаботились другие. А ему самому оставалось лишь наблюдать за происходящим и пытаться осознать услышанное.
Тем временем Толик уже и правда скручивал отчаянно сопротивляющегося Уварова и вопрошающе глядел на генерального в ожидании указаний, что делать, кого вызывать и куда потом девать тело. Генеральный же только глянул на Бодьку и тихо повторил:
- Что за чушь...
- Пап, это кто? – ошалело спросил старший отпрыск, кивнув на слабо трепыхающегося Уварова в руках охранника. – Это он про какую Женю, а?
- Про нашу, - шевельнул пересохшими губами Моджеевский.
- Про нашу? – проорал ангел мщения Марат Валерьянович. – Про нашу?! Ты ей когда ребенка сделал и свинтил – об этом думал? Или думал, за нее морду набить некому? Так я тебе не Андрюха! Я ж реально в рыло дам!
- А этот фрик кто такой? – рявкнул и Богдан. – Что за бред он тут несет?
- Я ее настоящий отец! – заголосил Уваров, после чего этого индийского кинА не выдержал даже Толик и хорошенько двинул тому в бок кулаком секретным ударом. Псевдопапаша сразу заткнулся, притих и тихонько заскулил, а Толик наконец спросил:
- Че с ним делать-то?
- Женя беременна... – совершенно по-дурацки пробормотал Роман Романович и повернулся к сыну. Смотрел в его не понимающее лицо и не понимал сам. – Она ничего не говорила, Бодь...
Эти его слова всколыхнули в воспоминаниях Богдана отцовский день рождения, «Айя-Напа» и речь, которая должна была быть о другом. Сдерживаясь от неуместных сейчас вопросов, он промолчал и отвернулся.
- Она не говорила... – повторил Ромка и ломанулся к Уварову, схватил того за шиворот и прорычал ему в лицо: – Это правда? Это, мать твою, правда?!
- Что ты папашей станешь? – выплюнул Марат Валерьянович. – Пятый месяц у нее, сам посчитай, ты ж бизнесмен, считать обучен! Мне не веришь – проверь. Таким, как ты, это несложно.
Роман резко отпрянул, отпустил Уваровскую одежду и отступил на шаг. Теперь взрывался не только мозг. В груди – пылало. Дерьмовый симптом, ему не нравилось. Он побледнел и медленно осел вниз, на корточки и вцепился в собственную шевелюру. Рывками вдыхал воздух и шумно его выдыхал. Пытался справиться с накатившей растерянностью пополам с беспомощностью. И еще с подступающей яростью, потому что понимал – если слова Уварова правдивы, то Женя предпочла скрыть. Скрыть, а не сказать. Что же за такие отношения у них были, если она не сказала? Какого черта она никогда ничего ему не говорит?!
Ах да... что замуж выходит – быстро сообщила. Беременная от него.
- Богдан, домой сам поедешь, хорошо? – хрипло проговорил Моджеевский.
- Хорошо, - коротко ответил сын, – не маленький.
- Мы потом поговорим, ладно?
- Угу.
Роман медленно поднялся и рассеянно осмотрелся. Черт его знает, что видел перед собой, но в карман за очками полез. Надел их зачем-то на нос. Двинулся к машине, но ему вслед недоуменно заголосил Толик:
- Роман Романович, так что с ним делать?
- К Борисычу, пусть разбирается, это его косяк! – бросил, не оборачиваясь, Моджеевский и теперь уже решительно ломанулся к машине.