Но еще Женя знала, что никогда и ни с кем не смеялась так, как смеялась с Ромкой. И никто не умел быть таким очаровательным, каким умел быть он, когда хотел. И ни в чьих объятиях не оказывалось так тепло и надежно, как в его. И никто не способен был так быстро и... правильно решать проблемы, как он. И дело тут не в его статусе, не в его деньгах. Просто... он все это мог, знал как, понимал, что для этого нужно делать. При любом раскладе. Решительности Моджеевскому было не занимать. И горячности. И способности рубить с плеча.
Он защищал тех, кого считал своими. Он мог заслонить от целого мира. Он мог быть почвой под ногами. Он и для нее ею стал.
Что же тут удивительного, что она так сокрушительно, как подкошенная, упала, когда он все это у нее отнял, расплатившись? Отнял себя в один миг. Вот такого – шумного, взрывного, постоянно движущегося, даже когда ей хочется посидеть в тишине.
Теперь ей не сиделось. Она бродила по комнатам, собирая разбросанные то там, то тут вещи и складывая их – что-то в шкаф, что-то в комод, что-то в стирку. Зачем-то протерла пыль – вечер понедельника самое время для этого, ага. Полила цветы.
А потом оказалась на балконе, кутаясь в старое пальто, и глядела на Ромкины окна, пытаясь хотя бы немного разобраться в себе, понять, что со всем этим делать. В его спальне – она ее безошибочно нашла – горел свет. Значит, он там. Впихнул ей как подачку, а теперь там. И еще изображения дома в ее телефоне, в которых четко угадывалось, каким этот дом будет.
Как ему снова поверить? Можно ли ему снова поверить?
Что тогда случилось? Что-то же случилось! Она и в тот сентябрьский вечер это чувствовала.
Что так сильно его скрутило, что он ушел? Что она такого могла сделать? Надо ли ей это знать? Хочет ли она это знать?
Женя судорожно перевела дыхание и нырнула назад, в комнату. Не чувствовала ни холода, ни сырости. Только бесконечную усталость. А ведь и правда – еще только понедельник. Вернулась на кухню. Взяла в руки телефон. Положила ладошку на живот, в котором велась активная вечерняя жизнь. Первые шевеления она стала чувствовать больше месяца назад. Сначала даже не поняла. Сейчас точно знала. Немножко внутри, капельку под пальцами. С каждым днем – все ощутимее.
Хмыкнула.
Стерла написанное и быстро набрала:
«Ты об этом мечтаешь?» - это и отправила, представляя себе, как он хватает трубку, едва только раздался звук уведомления.
Была недалека от истины. Роман уже думал, что ответа не будет, когда тот пришел. Даже всерьез размышлял над тем, что прямо сейчас ей позвонит и спросит, что она думает об этом. Держался лишь потому, что боялся, что начнет орать. На Женю нельзя орать. Никогда больше. Довольно безобразной сцены у университета.
А тут вдруг вопрос. Странный такой. И вполне в ее духе. Об этом ли он мечтает.
Черт возьми! Откуда он знает, о чем мечтает? Ему некогда мечтать, когда столько дел! У него Женя, двое детей с третьим на подходе, «MODELIT», собака, бунтующая Лена Михална, благотворительные проекты и куча такой чепухи, какая никому и не снилась.
А хочет он рядом с собой только ее! Эту женщину-девочку, которая будто бы так и не повзрослела. У которой столь многое в первый раз. Которая... не боится мечтать.
Роман сглотнул.
Откинулся головой на подушку.
Заставил заткнуться все голоса, наперебой орущие в его голове варианты ответа.
И написал:
«Да, об этом, с садом и у моря. И чтобы был небольшой причал, только наш. Сейчас тут ничего не понятно, но мне кажется, что остальное можно дорисовать».
«Это ты сам проектировал?»
Нет, блин! С Норманом Фостером!
«Сам, конечно. Если помнишь, у меня диплом архитектурного валяется».
«Помню. Красиво получилось».
«Правда нравится?»
«Правда. Нравится. Наверное, будет хорошо, если получится его построить».
«Не если, а когда, Женя. Ты же знаешь».
«Еще бы!» Отправить. Женя усмехнулась. Еще бы она не знала! Никаких «если» в случае Романа Моджеевского быть не может.
Она прилегла в постель. Моджеевский перевернулся набок. Обоим казалось, что они не одни сейчас.
«Мне пора спать, у меня режим)))» - от нее.
«Конечно, ложись! Ты хорошо себя чувствуешь?» - от него.
«Да, все в порядке. А ты? Как твой грипп?»
«Мне лучше, но работу на этой неделе точно прогуливаю».
«Можешь себе позволить. У меня Горбатова».
«После вашего новогоднего корпоратива даже я ее побаиваюсь. Хотя все оставить на Фролова тоже страшно».
«За неделю не развалит. Алена твоя не позволит».
«Она не моя. Все еще ревнуешь?»
«Иди нафиг, Рома!»