Выбор же его был очевиден. Уже вечером этого же дня ближайшим поездом он спешно покидал родной Солнечногорск теперь навсегда, а затем, несколько лет спустя, участвовал в паре ток-шоу, посвященных жизни родственников богатых людей, называя себя тестем господина Моджеевского. Но это все будет потом.
А сейчас было совсем не важным. Важно было другое.
Закрыть за ушедшим дверь. Развернуться на сто восемьдесят градусов. Выдохнуть. И отправиться наконец за Женей, скрывшейся на кухне. В конце концов, когда их так грубо прервали, они вели самый важный для него разговор. И Роман смел надеяться, что и для нее тоже.
- Он ушел, - сообщил Моджеевский, оказавшись в одном помещении с Женей. – Больше не придет, я думаю.
- Мне просто интересно, - она подняла на него злые глаза, - тебе нравится устраивать вокруг себя кавардак и неприятности?
- А я тут при чем?! Он же сам явился! Он и ко мне ходил несколько раз! – заявил победитель всех злодеев и защитник всех обиженных Роман Моджеевский, невольно улыбнувшись ее тону.
- А я почти уверена, что если бы не ты, он бы никогда не вспомнил обо мне!
- Да какая разница? Ушел же! Ну ты чего? Он что? Реально твой отец?
- Ты меня не слышишь? – закричала Женя. – Пока тебя не было, у меня была тихая и спокойная жизнь. А теперь я уже целый год живу в постоянном дурдоме! Я не могу так! И не хочу!
До Романа не сразу дошло то, что она сейчас имела в виду. Сначала все заглушил ее вскрик. Женин крик – это что-то из прошлой жизни, далекой, давней, когда он сдуру ушел спасать Нину, а оказалось, надо было спасать его с Женей отношения. От этого Роман чуть заметно вздрогнул, а потом шагнул к ней ближе.
- Но было же и хорошее, - хриплым голосом сказал он. – И есть.
- Ты умудряешься все перечеркивать! Как тебе это удается?
- Иногда люди ошибаются. Я же пытаюсь исправить, Жень!
- Исправить? – вскрикнула она. Схватила чашку, приготовленную для чая. И шарахнула ее о пол. Какой чай, когда живешь, как на минном поле. – Как это исправить?
У Романа даже ухо дернулось от неожиданности.
- Не порежься! – гаркнул он.
- Ну это же ты собираешься исправлять! – и на пол полетела вторая чашка. Любимая. С котом. Моджеевский подпрыгнул и заорал:
- Жека! Прекрати!
Она на мгновение остановилась и посмотрела на Романа. Лицо ее было сердитым и несчастным одновременно. И отправив на пол сахарницу, разлетевшуюся по полу не только осколками, но и сладкими крупицами, выкрикнула:
- Не указывай мне!
- Ты сейчас всю посуду перебьешь, сама поранишься и еще и… ребенку своими психами навредишь! Буду указывать, ясно? – рявкнул он.
- Права не имеешь!
- Да мне похрен! Где у вас капли, я тебе накапаю!
- Отстань от меня, пожалуйста, а!
- Вообще?
Женя, не отвечая, остановилась посреди устроенного ею побоища, и руки ее безвольно опустились. Она всхлипнула, отвернулась и быстро вышла из кухни. А Ромка, недолго думая, рванул за ней. Ну какие у него варианты? Разве они есть?
- Значит, вообще?! – выкрикнул он ее затылку. В ответ ему громко хлопнула дверь Жениной комнаты. Но закрытой ей оставаться никто не позволил. Роман дернул ручку вниз, та открылась и в мгновение он оказался на пороге ее спальни, в которой сейчас царил полумрак и лишь угадывалась Женина фигура на кровати.
- Я тебя люблю! – проорал Моджеевский со всей дури. – Что хочешь со мной делай, но я никуда не уйду!!!
И тут же осекся, услышав явственное рыдание. Внутри все в один момент – в момент ее всхлипа – скрутилось в узел.
- Женя, - вместе с выдохом вырвалось у него, и он шагнул внутрь. – Жень, не надо, а…
Но она продолжала всхлипывать и натягивала на голову покрывало, прячась от всего мира, в котором ей который уж месяц было отчаянно плохо. Моджеевский снова хапанул ртом воздух и сам не понял, как оказался прямо на полу возле Жени. Его ладонь со сбитыми костяшками пальцев, подрагивая, коснулась ее головы через плед, он сам склонился ниже и срывающимся голосом что-то сказал, не узнав самого себя. После чего обессиленно сглотнул и начал сначала, шепотом:
- Женя… Женечка, ну не плачь… я не хотел, я не знал, что ты так… прости меня, Женя. Не надо было приходить, у меня совсем крышу срывает! Я тогда вообще неправду говорил, что лучше б не забрал тебя из-под дождя. Прости… Я сейчас уйду, только не реви… Я … давай хотя бы тебе какую-то таблетку, Жень? Ну нельзя же так… хорошая моя…
- Нет у меня таблеток, - глухо послышалось из-под пледа. – Не надо мне таблетку.
- Тебе плохо, да?
- А с чего мне должно быть хорошо? – уныло всхлипнула Женька и высунулась наружу. Ее взгляд, заплаканный и больной, полоснул по его лицу, и он не нашел ничего лучше, как уткнуться лбом ей в плечо.