- Что там? К нам приплыло Лох-Несское чудовище или в области динозавры отогрелись?
- Да лучше б... лучше б... динозавры, - выдавила из себя Таша и медленно вернулась к телефону. Несколько секунд сидела, зависшая над ним, потом снова резко обратила свой азиатский взор на напарницу, а потом выдала: - Ты... ты что? Правда? Ничего еще... не знаешь, да?
- Чего я еще не знаю? – удивилась Женя. – Что там?
- ... ох ты ж... вот мудак! – объявила Таша и тут же застрекотала: - Ты только, пожалуйста, не переживай, ладно? Все равно бы это случилось рано или поздно... просто он же совсем охренел, мог бы хоть как-то... не настолько напоказ это все. Хотя я считаю, пусть лучше сейчас всю правду, чтобы и иллюзий не питать, вот! Но ты все равно не волнуйся, сейчас-то уже дело прошлое!
- Та-а-аш, - обеспокоенно уставилась на нее Женя, - ты в порядке? Может, по-человечески объяснишь, кто мудак и в чем правда?
- Да Моджеевский твой мудак! Он... Он... – Таша опустила глаза, потом вскочила со стула и вместе с телефоном ринулась к Женьке. – Вот, читай. «Олигарх и стриптизерша» называется.
- Он не мой, - слабо огрызнулась Женя, но в статью все же вгляделась.
Незамысловатый текст, к сожалению, вовсе не обезличенный, а противный такой, с насмешкой, будто бы плюющий в душу, без которого и так, впрочем, все понятно достаточно ясно, чтобы захотеть после прочтения пойти и вымыть руки. И безусловно красочные фотографии. Красочные по содержанию, конечно. Качество их оставляло желать несколько лучшего из-за освещения клуба и слабоватой камеры. Ну и положения из которого снималось – будто какой-то официант покуражился, фотографируя тайком чуть ли не во время обслуживания, потому как кто еще имеет доступ в отдельные кабинеты к небожителям? Женя так отчетливо представила себе, как это было, что чуть не задохнулась от яркости картинки. А уж цвет кожи «избранницы» добавлял живописности всей этой фантасмагории.
Она несколько минут вглядывалась в статью, и сама не знала, что пытается в ней разглядеть, когда перед глазами все прыгает, и даже тело потряхивает от жуткого ощущения абсолютной реальности случившегося. Вот теперь все точно на своих местах. Собственно, а что она хотела? Думала, он в монахи пострижется? Так с какой бы такой радости? Вот они, его радости, в утренних новостях, приятного шоколадного цвета.
Любуйся, Женька!
Не бывает сказок. Потому что Роман Моджеевский слишком крут, чтобы случиться с ней, Женей Малич, всерьез и надолго. И ведь с самого начала знала, а все же позволила себе забыться, поверить, размечтаться.
А сейчас будто стояла на осколках собственных фантазий и надежд, ничего не слышала и не видела, кроме своего Ромки, который обнимает другую женщину. От этого все сильнее и сильнее клокотало в горле, а она ощущала лишь испуганные удары сердца в грудной клетке.
И так долго не могла отлипнуть от статьи, что сложно было представить, сколько прошло времени с тех пор, как Шань вложила это оружие... нет, не массового, а ее личного, персонального поражения ей в руки. Когда Женя перестала наконец снова и снова листать фотографии, а экран телефона погас, она вернула его Таше и, не глядя на нее, глухо сказала:
- Он свободный человек. Имеет право.
- Жень! – словно бы сквозь толщу воды позвала ее Шань, но смотреть на нее сил недоставало. – Жень, эй!
До ее плеча дотронулась ладошка напарницы и принялась аккуратно тормошить.
- Тихо, - прошептала наконец Женя и вцепилась в столешницу, пытаясь удержать равновесие. – Я тебе не груша.
- А на вид – такая же неживая! – перепугано заявила Ташка и метнулась к кулеру с водой, чтобы через пару мгновений сунуть Женьке под нос полный стакан. – У меня валерьянка есть, будешь? Да что ж ты бледная такая, а?!
- Голова закружилась, - побормотала Женя, но стакан взяла и сделала пару глотков. – Пройдет сейчас.
- Давление, да? Давай я за Царюком сбегаю, он тебе мернёт! Я быстро!
- Не надо никуда бегать.
Дверь в кабинет распахнулась, и какая-то мелкая рожа сунулась в проем:
- Драсьть! Справку! Можно?
- Неприёмный день! – гаркнула в ответ Таша, схватила с Жениного стола ключ и рванула закрываться, информируя о том напарницу: – Я сейчас, я кабинет запру.... Ты это... ты, может, давай на диван! Жека! Ну уже аж позеленела!
- Прошло уже, говорю, - мотнула головой Женя и усмехнулась. – Зеленый цвет – цвет надежды.
- Да какой еще надежды! Я понимаю, если б надежда – чтоб ему кто морду начистил его красивую!