Нет, Роман Романович, кроме того, что не влез в ее старый телефон с целью глобального контроля, и от проверки единственного солнечногорского ЗАГСа удержался, хотя и раздумывал о том ради поиска заявления на регистрацию Жениного брака. Его интересовала дата. Но потом он запретил себе и об этом думать. Потому что главным теперь было позволить ей общаться с людьми, с которыми она хочет общаться. Как самому вклиниться при таком раскладе, он пока не представлял. Но знал, что обязательно сделает это. Обязательно попытается. Даже если ничего у него не выйдет – эту попытку он должен даже не себе, а Жене, ради которой делал так мало по-настоящему ценного.
Вот такая волшебная логика.
Потому что в действительности – его просто тянуло к ней, как магнитом.
И похоже, что не только его.
Итак, вообразите себе, читатели, следующую мизансцену.
Ночь. Улица. Фонарь. Аптека за углом.
Под все усиливающимся дождем с одной стороны дороги к старинному особняку на Молодежной подъезжает японский гибрид, из которого выходит один участник драмы – а именно Юрага Артем Викторович, обегает автомобиль, отворяет ворота и загоняет его во двор, после чего открывает дверцу перед роковой женщиной Женей Малич, подавая ей руку, чтобы она могла выйти.
И одновременно с этим с другой стороны той же дороги верный, как Ганелон, Ринго подпрыгивает на месте, завидев свою бывшую почти что хозяйку, и тянет на поводке второго участника этой же драмы, позывной которого не иначе как Отелло. Ревнивый мавр на ходу пытается удержать зонт, унять лающего пса, не попасть под машину. И совсем не понимает, чем это все через минуту закончится, а сознает, лишь оказавшись у самых ворот, где ему открывается прекрасный вид на дом, на Женю. Ну и на соперника, который думает, похоже, что он бессмертный.
- Мы увидимся на выходных, Жень? – довольно громко спросил у нее Артем.
- До них бы дожить, - в противовес ему негромко отозвалась Женя, и ее ответ был почти заглушен лаем. Она обернулась на собачий бас, отражавшийся, казалось, от стен дома и от этого звучащий еще более раскатисто. Женины брови взметнулись вверх, под самый край капюшона, и она оторопело выдохнула: - Ринго…
Мастиф зашелся новой руладой, продолжая тащить Моджеевского во двор, но тот уже, кажется, не реагировал на собаку. Стоял, как вкопанный, и смотрел на Женю, чьей руки Юрага так и не отпускал. Женя же, заметив Романа, в отличие от него засуетилась. Выстроив в голове целую конструкцию предположений, ни одно из которых, впрочем, не соответствовало действительности, она приняла единственно верное для себя решение – ускользнуть домой. Следует отметить особо – от обоих. Отбиваться от Артема она элементарно устала, а встречаться с Моджеевским – не менее элементарно не хотела. Потому быстро кивнув Юраге, Женя отняла у него ладонь, развернулась, торопливо взбежала по крыльцу и скрылась в подъезде. Вместе с ней туда шмыгнула и пройдоха Марта.
Ринго горестно взвыл, что его с милой сердцу компанией не отпустили, а Артем и Роман наконец остались наедине и недовольно таращились друг на друга. Длилось это буквально несколько секунд. Ровно до того мгновения, как Юрага нашел в себе силы кивнуть, то ли здороваясь, то ли прощаясь, то ли демонстрируя свое явное «никто тебя тут не боится, упырь», и, развернувшись, пойти в свою сторону, чтобы исчезнуть за дверью. А у Романа в голове яркой болезненной вспышкой взорвалось осознание, что эти двое даже живут в одном доме! Он скрежетнул зубами, дернулся к Жениному крыльцу, когда до него дошло еще одно. Подъезды – разные.
Такое захочешь – не придумаешь
Марат Валерьянович Уваров прекрасно понимал, что самое главное в выбранной им однажды профессии, связанной с публичностью и некоторой долей брехни, – запомниться. В его конкретном случае тому способствовали сразу несколько важных параметров, коим означенный гражданин соответствовал. Во-первых, у него было довольно звучное имя. Такое захочешь – не придумаешь.