– Ты! Сучка! Ты сделала это снова! – Неземная ярость и потусторонняя злоба рвались из Него. – Как ты посмела?! Ты же знаешь… что… это… меня… не… убьёт!
Теперь слова с трудом выговаривались им, Он их отрыгивал, и вскоре не мог произнести ничего, рот трансформировался и оформился в здоровенную пасть, полную внушительных зубов.
– Знаю, – выдавила я из себя, уж не знаю каким усилием. – Но ослабит.
Вода вокруг Него бурлила и дымилась. Волк ещё боролся со стихией, но силы Его уже оставляли, я отвернулась, до меня донёсся запах горелой плоти. Теперь дело было за самой последней точкой в этой истории. Я собралась и мысленно призвала то, что раньше пугало меня, но нужно было теперь сильнее манны небесной. Только так я могла спасти этот мир от Волка.
Дрожь сотрясла Безымянную, а затем я почувствовала, что с водой происходит разительное изменение, она начала иначе совершать движение. Это было вращение, оно шло со дна к поверхности по спирали, образовав колоссальных размеров водоворот. Мы с Волком оказались на самом краю этой воронки диаметром в сотню метров, не меньше.
Где-то вдали среди вращавшихся у меня перед глазами неровной полоской деревьев, взгляд мой уловил нечто белое, какую-то смутную фигурку. Но тут же видение и исчезло. Я решила, что мне это померещилось от воды, заливавшей глаза и от отражения луны в кружившихся безумных волнах.
Волк наконец-то полностью осознал мой безумный план, и ужас сменил ярость в Его льющихся синевой глазах. Он ещё пытался отплыть от края стаскивавшего нас к сердцевине круговорота, но моё заклинание ослабило Его силу. К тому же, Он наполовину был обварен, кое-где на Его теле проступали кости прикрытые кровяной кожей. Не знай я Его, сердце моё бы плакало по Нему из сострадания, видя в Нём обычного лесного зверя. Но я помнила Его в момент убийства Кливленда, я знала, что Волк с улыбкой способен перегрызть горло малютке Анне. Поэтому мне не было жаль Его. Мне нельзя было Его жалеть!
Вращение усилилось, водоворот ревел и грохотал, я не слышала визг и рычание Волка, я и себя не услышала бы в этом аду. Мы были двумя безвольными марионетками, песчинками в руках Создателя. Нас швыряло и стаскивало вниз, несколько раз мы оказывались так близко, что можно было коснуться друг друга, но как только появлялась такая возможность, вода с новой яростью растаскивала нас и била о ставшую каменной поверхность водоворота.
На какую-то долю секунды мне удалось кинуть краткий взгляд наверх. Луна, невозмутимая и безразличная по-прежнему пялилась со своего воздушного пьедестала. И в то самое мимолетное мгновение для времени и бесконечно длинное для меня моему взору предстала картина древнейшего первобытного хаоса. Монстр, ужасающий циклоп, оком которого было ночное светило, а глоткой бурлящее жерло водоворота, жаждал пожрать двух ничтожных жертв. Волк, в сравнении с этим чудовищем, был жалкой овцой, пауком, угодившем в пасть акулы. И я сама призвала древнейшее божество в надежде спастись, но как можно убежать от того, что сильнее самой смерти?
Воздуха не стало, как и прежде, когда я приблизилась к исходной точке воронки, дышать больше было нечем, и я вновь начала задыхаться. Когда мои ступни затянуло в тёмное и алчное жерло водоворота, мы с Волком соединились руками, лапами, зубами и клыками.
И в тот же миг воды Безымянной над нами сомкнулись.
Говорят, когда оказываешься на пороге смерти, окунаясь в её непроглядное нутро, то пред тобою предстает тонкий луч света, оканчивающийся где-то далеко впереди ярким пятном. Этот коридор помогает душам не заблудиться в безликой темноте и благополучно пересечь пустошь забвения. Вот только куда попадают добредшие до яркого пятна? Мифический ли это рай или переход в зарождающееся тело нового человека – навсегда неразрешимый вопрос. Однако для наблюдателей эта светлая тропа выглядит иначе. Теперь я знаю.
Для меня остановилось время. Как в том сне, где всё теряло цвет и движение. Когда меж мной и Волком пролегло расстояние толщиной в березовый лист, – прежде чем Его зубы впились в моё правое плечо, лишь случайно промахнувшись моего горла, прежде чем я ощутила, как лёгкие разрывает вакуум, – мрачное чрево бурлящей и ревущей, как стадо бешеных быков, воронки застыло.