…
Да, совершенно невозможно. Я о том, ведь довольно странно, что она до сих пор любит меня после того случая в церкви. Но это на самом деле можно понять. Мы постоянные друг друга. Мы семья. Так или иначе, ей все еще удается любить меня. По крайней мере, достаточно сильно, чтобы не сдать меня полиции. И, возможно, достаточно, чтобы быть моей сестрой. Но быть влюбленной в меня?
Нет, это неправильно. И я не имею в виду, что это неправильно, потому что сестра влюблена в своего брата. Я имею в виду, да, мы росли вместе. Она знает меня почти всю свою жизнь. Но тем не менее, мы не кровные родственники. Не в биологическом смысле, в любом случае. Так что ее влюбленность, по крайней мере с этой стороны, не так мерзка, как выразилась Деб.
Это неправильно, потому что мы говорим обо мне. Обо мне, о монстре. О парне, у которого есть Темный Попутчик, желающий убивать. О парне, которого всем нравится называть Мясником из Бэй-Харбор.
А Деб - свет, идеал, человек и все остальные противопоставления меня. Даже когда она забывает, я знаю, кто она на самом деле. Она - хороший полицейский, всегда поступающий правильно. Поэтому я знаю, что когда Деб не выдала меня полиции, это ранило ее. Но если бы это было и правда так неправильно, она бы не допустила этого.
Но Деб… Влюбленная в меня… Это лестно. Нет, это больше, чем лестно. Это удивительно и прекрасно, и я могу на самом деле почувствовать, как мое сердце бьется быстрее. И именно поэтому я знаю, что это неправильно. Потому что я не имею права чувствовать подобное к кому-то, кого более чем не заслуживаю. Она такая человечная. А это значит, что ей будет больно. И я буду тем, кто ранит ее.
И, возможно, именно поэтому мне так комфортно с Ханной. Потому что она понимает эту тьму. Она не светлая, она не цельная. Она не такая как Деб. Она такая как я. Я знаю, я не причиню ей боль. Я знаю, то, что произошло с Ритой, не случится с Ханной, потому что страдают только невинные.
Но эти мысли, они на самом деле не важны. Потому что это все же невозможно. Деб не может быть влюблена в меня. Думаю, правдивыми были ее слова о том, что она больше не знает, нравлюсь ли я ей. Это имеет куда больше смысла для меня.
Я могу представить, что бы Гарри сказал. Я не защитил ее, как должен был. И он прав. Я должен был лучше защищать ее от правды. Она не должна была нести этот крест. И уж тем более я должен был лучше защищать ее от этого. Потому что, если даже я и знаю, что она не может быть влюбленной в меня, то Деб думает, что так и есть. Я знаю, это ранит ее. Я не хочу быть причиной подобных чувств. Мне не нравится, что я затронул ее таким образом.
Поэтому теперь я должен исправить это. Если я не смог предотвратить это, если я не смог защитить ее от этого, тогда мне нужно все исправить. Уже поздно что-то исправлять с правдой о моем хобби, но эта любовь… это то, что я могу исправить. В любом случае, эти чувства возникли до того, как она узнала правду. И теперь, когда она знает, она должна понять, что ее влюбленность не может быть настоящей. Как кто-то, как она, может быть влюблена в такого, как я?
Мне лишь нужно дать ей путь к отступлению. Я знаю Деб. Она цеплялась за эту идею, боясь поделиться ей несколько недель. Она убедила себя в этом. Эти чувства стали еще сильнее, чем были изначально. Так происходит со всем, что связано с эмоциями, когда дело касается Деб. Если она не позволяет им выплеснуться, то это прорывается потоком ничем не сдерживаемой энергии. И сейчас, когда это вырвалось наружу, она не знает, что делать.
Так что я должен успокоить ее. Пусть знает, что можно понять, что она верит в эти чувства. Но я должен убедить ее, что это не правда, что она просто запуталась. Мне нужно, чтобы она отпустила эти мысли для ее же блага. Я хочу, чтобы она оставила все в прошлом, прежде чем это ранит ее.
Без сомнений, я знаю, что это моя вина и вина Гарри. Если бы не я, Гарри был бы лучшим отцом для Деб. Возможно, тогда она не стала бы добиваться любви и внимания не от тех людей. Может быть, я не был бы такой хорошей идеей, если бы Гарри не убедил ее в обратном. Нелепо, как желание Гарри защитить ее от меня положило начало этим чувствам.
Так что завтра я исправлю это. Я позволю Деб узнать, что люблю ее, что я всегда буду рядом. Но я хочу убедиться, что она знает, что ее чувства не реальны. Она не влюблена в меня, и она может двигаться дальше. Но я буду помнить этот момент и то, как он заставил меня себя чувствовать. Я буду знать, что было бы возможным, если бы я был человеком, а не монстром.
========== Единственное, что важно ==========
Что я натворил?
Прошло два дня, и тишина оглушает. Позавчера Деб вошла в контейнер и застрелила ЛаГуэрту. Она взглянула на меня, будто умоляя сделать что-нибудь. И я сделал. Я сдался. Я был полностью в ее власти. А потом она застрелила ЛаГуэрту.
Они еще не нашли тело. И теперь оставалось сидеть и ждать. С тех пор, как ЛаГуэрта исчезла, никто не заметил, что то-то не так. И это ожидание пожирало Деб изнутри.
Она сидит на моем диване, одетая в мою футболку и старые спортивные штаны. Она не просит меня отвезти ее домой, а я не хочу оставлять ее одну. На самом деле, она не просит ничего, не говорит ни слова с тех пор, как мы покинули вечеринку Анхеля.
Я пытался сделать что-нибудь, чтобы встряхнуть ее. Я садил Гаррисона на ее колени. Я приготовил несколько стейков на гриле. Я даже пытался поговорить с ней о том, что произошло. Но она даже не взглянула на меня. Она не плакала с тех пор, как вышла из контейнера. Это нервирует меня даже больше, нежели ее молчание.
Я постоянно спрашиваю Гарри, что я должен делать. Но я не вижу его в эти дни. Думаю, он зол, что я позволил этому случиться.
Поэтому я спрашиваю себя снова: что же я натворил?
Она не должна была быть там. Все пошло не по плану. Я знал, что Деб чертовски упряма, я должен был знать, что она появится.
И теперь я, наконец, сделал это. Я сломал Деб. Разрушил ее. И я не знаю, как собрать ее заново. Это сродни чертовой версии Шалтай-Болтая. Но это не басня, не поучительная история. Уже поздно усваивать какие-то уроки.
Странно осознавать сейчас, что я принял Деб как должное. Эти последние несколько месяцев с той ночи в церкви были проверкой ее любви ко мне. И убийство ЛаГуэрты было окончательным подтверждением. Это было тем, на что она была готова ради меня. Она могла убить не только ЛаГуэрту, но и себя. Не думаю, что я знал, как сильна ее любовь.
Я сижу напротив нее, глядя на нее уже час. Меня пугает, что она не реагирует на это.
- Прости меня, Деб, - она не двигается, но по некоторым причинам я думаю, что она может слушать меня.
- Мне жаль, что это произошло. Прости, что поставил тебя в это положение. Но больше всего мне жаль за то, какой я есть.
Я сажусь рядом с ней на диван. Я боюсь прикасаться к ней, боюсь, что сделаю только хуже. Или, возможно, боюсь, что она отвергнет меня. Но в любом случае я беру ее за руку. Ее ладонь ледяная и так соответствует ее бледному лицу.
Я делаю глубокий вдох, готовый попробовать еще раз. Все, что угодно, чтобы вернуть ее. Все, что угодно, лишь бы собрать ее заново.
- Что ты хочешь, чтобы я сделал, Деб? Просто скажи. Все, что ты хочешь. Я сделаю это. Я сдамся полиции. Просто избавься от этого дурного настроения, пожалуйста.