— Я хочу поговорить с тобой о текущем положении дел, — мужчина сел, не глядя сдвигая бумаги с результатами анализов в сторону.
— В чём проблема? Я уже принял присягу, если ты об этом, — сухо и сдержанно ответил Тянь.
Тао облизнул пересохшие губы. Чэн доложил ему о том, как младший прошёл посвящение в Триаду. Он справился с устной частью, выучив все клятвы и правила, дал правильные ответы на иносказания, заданные ему Цзянь Чжимином*. Последний отозвался о нём, как о чудесном, подающем надежды молодом человеке. Слышать такое от Владыки Воскурения было лестно, и он гордился сыном.
Однако кое-что никак не давало ему покоя.
— Я знаю, ты всё сделал верно, Тянь. Но разговор пойдёт о другом.
Сын посмотрел ему прямо в глаза, и на мгновение Тао вздрогнул, ловя на себе взгляд Сюин.
— Мне доложили, что ты продолжаешь общаться с этим мальчиком. Мо Гуаньшанем, верно?
— Что ещё тебе «доложили»? — в голосе Тяня послышались ядовитые нотки. — Сколько раз в день я на него передёргиваю?
Тао сорвался и стукнул ладонью по столу. От громкого хлопка его голову словно разорвало изнутри от нового, острого приступа боли. В глазах жгло, по всему телу прошли волны дрожи: он сдерживался изо всех сил, чтобы не потерять лицо.
— Я не буду воспитывать тебя, Тянь, поскольку с недавних пор ты официальный член Триады и взрослый парень. Как мужчина мужчине, — он постепенно восстановил дыхание, — я скажу тебе, что твои помыслы отвратительны матери природе.
— Давай обойдемся без «ты мне больше не сын», поскольку родителем ты был весьма посредственным.
— Чего не скажешь о маме, верно? — Тао сохранял спокойствие, не считая пульсации в левом виске, от которой, кажется, дёргался глаз. Он представлял, как метастазы в данную минуту распространяются в клетках его мозга с новой силой.
— О чём ты? — Тянь на секунду опешил.
— Сюин была лучшей матерью, верно? — мужчина позволил себе слабость и помассировал виски пальцами. — Лучшим родителем, чем я. Проводила с вами больше времени, играла в игры, учила иностранным языкам…
— Какого чёрта ты приплетаешь к этому мою мать?! — сын резко поднялся.
— Ты ещё многого не знаешь, Тянь. Молодость и гормоны играют с тобой, заставляя закрывать глаза на очевидное. Мой родительский долг заключается в том, чтобы направлять тебя на истинный путь и отводить от опасности. Семья Мо, да будет тебе известно, имеет весьма печальную репутацию.
— Я в курсе, что они находятся в долгах. Какого чёрта ты вплёл в это мою мать? — сын принялся нетерпеливо мерить комнату шагами.
Он не ушёл, а значит, ему всё же было интересно, к чему клонится разговор. Это радовало, Тао, по крайней мере, мог донести до него хотя бы небольшую часть общей картины.
— Отец Мо, Юнкан. Когда-то он был нашим другом.
— Что? — Тянь замер, как вкопанный.
— Наши семьи были дружны в самом начале пути. Его жена хотела открыть сеть ресторанов в Нанкине, куда мы перебрались после Гонконга. И мы дали Юнкану средства, поскольку его талант повара был неоспорим.
Сын вернулся к столу, напряжённо вслушиваясь в каждое слово. Тао сцепил в ладони в замок перед лицом и продолжил.
— Твоя мать очень любила приходить к ним. Мы устраивали совместные вечера, где принимали многих членов Триады. И однажды Чжимину пришла в голову идея устроить вечеринку на яхте. Это событие решили приурочить к открытию десятого ресторана Мо в городе.
— Где его отец сейчас? — Тянь нетерпеливо упёрся ладонями в стол и перегнулся вперёд.
— Юнкан находится в тюрьме, Тянь. Отец твоего Гуаньшаня убил твою мать и гниёт в тюрьме. За то, что он сотворил, его семья будет в долгах всю оставшуюся жизнь, и я не позволю, чтобы мой сын унижался до общения с сыном убийцы!!! — Тао повысил голос в конце и ему стало плохо. Боль накинулась с новой силой, перед глазами потемнело, и он схватился за переносицу, не в силах сдержать стон.
Тянь молчал, до сих пор нависая над ним: мужчина увидел его дрожащие ладони и кровь, капающую на стол из собственного носа.
— Что с тобой? — сын среагировал первым. — Что происходит?!
Тао хотел было ответить, но почувствовал слабость, граничащую с невозможностью управлять собственным телом. Единственное, на что его хватило: протянуть руку и нажать на кнопку вызова охраны.
Тянь в ужасе обогнул стол и схватил его за плечи, помогая отклонить голову и прикладывая к носу неизвестно откуда взявшийся носовой платок. Комнату наводнили сотрудники службы безопасности. Они растерялись, не понимая, зачем их босс нажал красную кнопку, ведь в кабинете находились лишь он и сын, а последний, по их мнению, не представлял угрозы.
— Ему плохо! — воскликнул Тянь. — Вызовите врача! Срочно! Что вы стоите?!
Тао видел только слепящий свет люминесцентных ламп. От этого слезились глаза и раскалывалась голова. Он с трудом мог пошевелиться и находился в панике, напоминающей помешательство. Злость на собственную беспомощность и на глупость сына поднималась из глубин души, но не находила выхода.
— Что с тобой? — лицо сына загородило раздражающий свет. — Что за бред ты нагородил? При чем здесь Гуаньшань?! Почему ты так уверен, что его отец убил мою мать?!
Его кто-то оттащил в сторону. Тянь вырывался, послышалась нецензурная брань и возмущенные крики врачей. Тело Тао бережно подняли и поместили на носилки.
— Не совершай глупости… — прошептал мужчина, однако, сын его уже не слышал.
Лицо парня перед ним напоминало маску. Вырезанный на бледной коже рот, две дырочки ноздрей, глаза, сузившиеся в тонкие щёлки, и слюна, брызжущая каждый раз, когда он кричал.
— ХОТЕЛ ПРИСТРЕЛИТЬ МЕНЯ? ПРИСТРЕЛИТЬ?
Тянь вырывался и брыкался, как мог, но цепкий хват чужих пальцев держал, словно в тисках. Пистолет валялся рядом, заряженный, с возведенным курком, но до него было не дотянуться.
— УБЛЮДОК НЕДОНОШЕННЫЙ, ГНИДА, Я ТЕБЕ ВСЮ БАШКУ ТВОЮ РАСКРОЮ!
Тянь отворачивался, чувствуя капли слюны и испытывая при этом максимальное отвращение и злость. Брат находился в соседней комнате и вёл беседу с двумя поставщиками порнографии. Это были индонезийцы. Маленькие, юркие, но до чёрта сильные ребята, один из которых сейчас восседал на нём, и орал, как ненормальный. В нём было, наверное, метр шестьдесят роста, но силы, хоть отбавляй. Тянь понятия не имел, как оказался прибитым к полу этой скотиной. Однако ярость окончательно застелила тому глаза, и он не услышал шума, доносящегося из-за закрытой двери.
Тянь успел увидеть Чэна, вваливающегося в помещение, а затем раздался оглушительный выстрел и ему на глаза попала тёплая, густая кровь.
— БЛЯДЬ! — закричал Тянь, скидывая с себя обмякшее тело. — ТВОЮ МАТЬ, БЛЯДЬ!
Его чуть не вырвало, когда он вытер лицо рукавом рубашки. Кажется, там была не только кровь, но и мозги, и глаза, и ещё какие-то жидкости, о происхождении которых парень мог только догадываться.
— Планы изменились, поднимайся! — Чэн склонился над ним протягивая руку. — Где твой пистолет?
Тянь огляделся и всё-таки не сдержал рвотного позыва. Перед ним лежал человек с черепом, внутренние составляющие которого превратились в кашу. Такое зрелище, показанное в кино, не шло ни в какое сравнение с реальностью. В кино не передавались запахи, он не слышал звуков, всё было красиво и зачастую под динамичное музыкальное сопровождение.
— Вытри рот, — Чэн подал ему салфетку и ногой подтолкнул оружие. — Не забудь разрядить.
Пальцы не слушались. Тянь выполнил указание, дрожа и с трудом поднимаясь на ноги. Ударить в грязь лицом не хотелось, но, кажется, он уже облажался.
— Что случилось? — он приблизился к брату, замершему возле большой железной двери.
— Подстава. Там перебили нескольких наших, и они собираются на улице.
По спине пробежалась стайка мурашек. Тянь никогда не видел брата настолько напряженным, тот был натянут, словно струна.