В его вопросе не прозвучало упрёка или ему показалось?
Они поделили покупки на кассе, и Гуаньшань запретил платить за продукты, отодвинув в сторону только алкоголь. Им повезло, в спешке кассир даже не попросила у них удостоверений личности, хотя Хэ Тянь был готов показать фальшивое, купленное в Гонконге на первые заработанные деньги.
Уже дома рыжий загрузил его работой, и Тянь, немного ошарашенный тем, что его запрягли чистить картошку, лишь молча выполнял рутинную деятельность, прислушиваясь к какому-то рождественскому шоу по телику.
В квартире царила странная атмосфера: он никогда не чувствовал себя так раньше. Было уютно и тихо, они изредка сталкивались локтями и бёдрами из-за тесноты, но Гуаньшань был слишком занят нарезкой и тушением мяса. Хэ Тянь периодически поглядывал на него и замечал, как тот улыбается шуткам из телевизора.
— Как мама? — тихо спросил он, когда рыжий ополоснул руки и потянулся к открытой банке пива на кухонном столике.
— Нормально, я навещаю её каждую неделю.
— Хорошо, и куда тебе столько картошки? — он уставился на кастрюлю, заполненную очищенными клубнями.
— А ты, что ли, жрать не будешь? — Шань кивнул на плиту. — Разрежь каждую напополам и поставь вариться.
У Хэ Тяня не нашлось возражений. Ему было восхитительно спокойно рядом и хотелось, чтобы этот вечер вообще никогда не заканчивался. Он и не помнил дней, когда мог заниматься подобной хернёй, не испытывая при этом ненависти ко всему живому. Разумеется, дело заключалось в человеке рядом: именно с ним он был готов заниматься чем угодно.
Шань потрясающе готовил мясо. Он вообще много чего делал потрясающе, и Тянь понял это только сейчас. Спустя полгода вынужденного общения онлайн, он начал видеть, чего не замечал раньше, и ценил каждую прожитую в этот день секунду.
— Вкусно, — он улыбнулся, а затем рыгнул и рассмеялся, отодвигая от себя пустую тарелку.
Шло уже третье по счёту пиво. Ему было хорошо, но немного жарко, из-за того, что они сидели слишком близко к плите.
— Можно одолжить у тебя футболку? — поинтересовался он.
— На фиг? — Гуаньшань вытер рот тыльной стороной ладони.
— Могу и без одежды сидеть, если что, — Тянь принялся стаскивать с себя водолазку.
— Ладно-ладно! — рыжий пулей вскочил и унёсся к шкафу. — Что за херня? — он бросил в него что-то чёрное. — Ты приехал без чемодана!
— Ага, — Хэ Тянь поймал ткань и не без удовольствия отметил, что Шань рассматривал его плечи.
— И остановиться тебе было негде?
— Так точно, — он улыбнулся и замер, так и не одевшись. Шань нахмурился, видимо, собираясь что-то сказать.
— Повернись, — тихо попросил он. — Ну, посмотреть… татуировку.
— А, точно! — радостно отозвался Тянь, подорвавшись со стула и больно ударившись коленкой об угол столика. — Блядь! — выругался он, но рыжий ничего не ответил, приблизившись.
— Ничего себе, — Хэ Тянь услышал, как тот сглотнул, а затем ощутил восходящий поток тёплого воздуха.
Неужели собирался коснуться?!
— Больно было? — пальцы прошлись по линии рисунка, исчезая на лопатке.
Тянь резко повернулся, и рыжий отпрянул.
— Неприятно, но терпимо, особенно, когда в последний раз.
— Несколько раз кололи? — переспросил он, уставившись парню куда-то в плечо.
— Конечно, это же сложный рисунок. Сначала наносится контур, потом раскрашивают. Усиливают яркость цветов…
— А это? — палец рыжего замер возле шрама на ключице. Он тяжело дышал и, почему-то Хэ Тянь был уверен: боялся. Какой-то частью разума Гуаньшань понимал, что знать обо всём этом ему не следовало.
Вздохнув, Тянь спокойно отошёл в сторону и оделся. Счастливый момент омрачился воспоминаниями, он сел обратно на стул и потянулся к пакету из супермаркета.
— Для этого нам понадобится кое-что покрепче.
Наверное, это прозвучало слишком пафосно, но Хэ Тяню крепкий алкоголь был необходим по многим причинам.
Цзянь И смотрел по сторонам и хмурился. Веселая встреча одноклассников обернулась для него кошмаром, причём добровольным. Смотреть на улыбающиеся лица тех, кого он давно уже успел забыть, было сущей пыткой. Отвечать что-то, выпивать, закусывать и вести себя, как ни в чём не бывало, — Цзянь чувствовал себя роботом на супер высокотехнологичном выступлении.
То ли дело Чжань Чжэнси! Сдержанный, в меру жизнерадостный, дохуя привлекательный молодой человек, с не менее симпатичной подружкой, на которую пускали слюну практически все сидящие вокруг лица мужского пола.
Ему было противно, но что поделать? С тех пор, как Цзянь И вернулся в Нанкин, прошло три месяца, и многое изменилось. Хэ Тянь связался с ним через Чжэнси, запретил светиться на публике, велел залечь на дно и ждать вестей от старшего брата. Цзянь был только рад, ему нужен был повод сбежать из квартиры, в которую он, по горькой иронии так стремился попасть. Смотреть на Сяо Хой, мечущую в его сторону настороженные взгляды в их первую встречу, было невыносимо.
Лучше самому. Цзянь И думал, одному станет легче, ведь он почти привык к одиночеству на том острове. Но побыть наедине с собой не дали. Появился Цю Гэ, возобновились тренировки. Парень переехал жить к нему на служебную квартиру. Фактически здоровяк появлялся здесь лишь по выходным, забить холодильник продуктами. В остальные дни он заезжал за ним на мотоцикле, и они выдвигались в спортзал. Иногда это был бассейн, иногда какой-нибудь центр боевых искусств. Но везде всегда было безлюдно, как после апокалипсиса.
Чжань Чжэнси почти перестал с ним разговаривать, лишь изредка писал, но диалог не получался, выходило лишь слабое «Как ты?» и разговор о погоде. Цзянь И подал документы в университет, где учился Чжань, но сделал это под вымышленным именем. Хэ Чэн передал ему новенькие, самые настоящие документы. Однако посещать учебное заведение не дали и пришлось довольствоваться подготовкой к занятиям онлайн.
Эта рождественская встреча стала первым побегом Цзяня, и он честно надеялся, что она принесёт ему хоть какое-то расслабление. Однако парень не учёл, что в присутствии человека, которого любишь, ощущения не сравнимы с теми, которые испытываешь в одиночестве. Казалось, он начал забывать, но стоило увидеть эти глаза и улыбку, услышать глубокий, будто обволакивающий изнутри голос…
Цзянь И не выдержал и решил, что пока его не хватился Цю Гэ, собиравшийся куда-то к родственникам, лучше всего в данной ситуации тупо напиться. Хотя бы залить мозги алкоголем и не думать обо всей этой херне…
Ему объяснили, чьим сыном он являлся и почему его родная мать не может его видеть. Хэ Чэн старался быть откровенным, однако, Цзянь И видел: тот скрывал самую важную часть информации, ограничиваясь лишь просьбой отнестись к ситуации с пониманием и извлечь выгоду из тренировок.
Они его берегли. Охраняли от ужаса, который, якобы, собирался учинить над ним отец. Цзянь И было плевать, он никогда не видел этого человека: ни единой струны в душе не было задето при его упоминании. Однако, когда Хэ Чэн заметил, что общение с Чжань Чжэнси следовало свести на нет, Цзянь вздрогнул. В груди заболело, а в лёгких будто резко исчез весь воздух, но он решил, что, может, это и к лучшему. Ведь любимый человек уже нашёл своё счастье и обустроил быт. Его ждало светлое будущее и счастливая семья… А Цзянь И ждало хер знает что. Полная непредсказуемость событий и жалкие попытки объясниться Чжань Чжэнси провалились на корню.
Они были как из разных миров. Два противоположных полюса, которым было хорошо вместе без забот, когда они были детьми.
А теперь…
Он и не заметил, как все начали расходиться, только напрягся, ощущая твёрдое прикосновение чужой ладони к плечу.
— Пошли, — голос принадлежал Чжэнси, и парень на мгновение вынырнул из «пьяной комы», оглядываясь.
Сяо Хой рядом не было. В зале кафешки, где они расположились, остались лишь пара официантов и уборщики. Пахло хвоей, кругом мерцала рождественская иллюминация, от которой почему-то заслезились глаза.