Он был в ярости, хотя голос периодически дрожал, выдавая волнение. Чэн знал, что дядя любил их, ведь собственных сыновей у него, к несчастью, не было. Хэ Чжэн женился дважды, но оба раза его отношения заходили в тупик, и дети родного брата постепенно стали своего рода отдушиной.
— Я верю, что Тянь не сошёл с ума. Он знает, что делает.
— Играя с огнем, он обожжёт сам себя*, — проворчал дядя.
Хэ Чэн поморщился, вспоминая об истории, стоящей за этой поговоркой. Стоило подумать о младшем брате, и головная боль, донимавшая с самого утра, усиливалась. В виски будто сверлили с обеих сторон, и это не удавалось купировать никакими анальгетиками.
— Дядюшка, — он устало вздохнул. — Я прошу тебя о возможном содействии, — он сделал ударение на последнем слове, — и я не рассчитываю, что ты незамедлительно придёшь покрывать нас в случае беды.
— Так вы оба заигрались в детективов! — Чжэн нервно хохотнул, а затем раздосадовано махнул рукой и отвернулся. — Ваша мать мертва, Чэн. Твой брат и его дружки привели мне с тысячу сумасшедших гипотез о том, что её убил не Мо Юнкан. И я бы поверил, но, видишь ли, ваш лечащий врач опознал тело. Она находится в могиле и пора с этим закончить…
Слова дяди прошлись по и без того натянутым нервам Чэна, словно ножом. Он набрал в лёгкие побольше воздуха, но Исин вдруг вкрадчиво кашлянул, привлекая внимание, и, как обычно, спас положение.
— Спасибо за разговор, дядя, — сдержав себя, мужчина учтиво поклонился. — Я свяжусь с тобой, как только во всём будет какая-то ясность.
— Ты знаешь, где меня найти, — хрипло ответил Чжэн, не оборачиваясь.
В квартире дяди было неуютно, и Чэн был рад скорее её покинуть.
Роскошные апартаменты выглядели, как картинка с обложки, но не содержали внутри ничего искреннего. Чжэн всегда жил скрытно и обособленно от остальной семьи. Его забота и поддержка оказались незаменимыми, когда семейство Хэ столкнулось с трагедией, но о том, какие демоны терзали душу дяди, никто толком не знал.
Он был горяч и остер на язык, хотя никогда не отказывал племянникам в подарках. Когда-то именно его стараниями Тянь получил в Нанкине собственную квартиру.
В лифте спустились молча. Исин не задавал лишних вопросов, к тому же, он и так знал всю эту историю. Чэн не привык делиться эмоциями открыто, но довольно часто рассказывал другу о семье и прошлом.
Оба как-то сами собой перешли к той фазе общения, когда становились известны жизненные детали, делавшие их такими, какие они есть. Чэн знал о слабостях Исина, но они никогда не говорили о его чувствах к Цзыи напрямую. Исин знал, что Чэн готов на всё ради младшего брата, но в открытую тот озвучил свою позицию лишь совсем недавно.
— Я надеюсь, он позвонит, — уже в машине мужчина устало прислонился лбом к прохладному боковому стеклу.
— Едем в отель или в офис?
— А Цю, — пробормотал Чэн, игнорируя вопрос. — Я хуевый брат?
— Я бы сейчас решил, что ты нажрался, — обеспокоенно заметил тот. — Всё в порядке?
— Я устал. Мы в полной заднице. Я пытаюсь верить Тяню, но уже не выходит, понимаешь?
— Вижу, Чэн. Ещё и этот ублюдок подрезал нам крылья…
— Впервые в жизни мне даже нечем платить за бензин, — Чэн невесело усмехнулся. — Поехали к Цзыи в отель. Подождём её и решим, что делать дальше.
Человеку, который с рождения обеспечивался всем необходимым, было, как минимум, странно чувствовать себя бедным.
Хэ Чэн молча наблюдал за тем, как Исин выбирал блюда, которые они решили взять из кафе на вынос, и как после расплатился за них на кассе наличными. Мужчина не мог даже припомнить, когда в последний раз держал в руках эти мятые бумажки. Его бесила привычка людей хранить деньги в таком состоянии, к тому же, монетки некрасиво оттягивали карман, и Чэн ещё в подростковом возрасте старался обходиться без них. Он обзавёлся карточками едва это позволил возраст и с тех пор пользовался только ими.
«Как опрометчиво», — подумалось ему, когда в кармане брюк вдруг неожиданно ожил мобильник.
— Я думал, уже не услышу твой голос, — мужчина вышел из ресторана, жестом остановив Исина, последовавшего было за ним.
— Привет, брат, — голос Тяня прозвучал как-то глухо и немного устало.
— Я только недавно в Шанхае, а уже получил нагоняй от нашего дорогого дядюшки. И очень надеюсь, что у тебя есть, что рассказать.
Младший вздохнул: кажется, он курил, но Чэн не мог сказать наверняка. На том конце раздался резкий писк автомобильной сигнализации, следом послышалась чья-то смачная ругань.
— Где ты находишься?
— Не могу сказать, — отрезал Тянь.
— Не можешь?
— Честно говоря, я звонил просто, чтобы услышать твой голос…
Чэн нахмурился, по привычке доставая из кармана сигареты. Затем вспомнил о головной боли и покачал головой, пряча пачку обратно.
— Ты начинаешь меня пугать, брат, — он посмотрел по сторонам.
Исин завёз его в часть Шанхая, кардинально отличающуюся от центра. Весь район здесь застраивался однотипным и депрессивным жильём: в основном, серые многоэтажки, но кругом попадались и старые дома, а также стихийные свалки на месте уже полностью разрушившихся особнячков.
Эта часть города наводила на Чэна тоску. Всюду мерещились ненужные детали и линии, наслоения, которые люди привносили в разные годы. Он ненавидел хаотичность, но его брат был таким же, как этот город. Хаотичным, неправильным и живым.
Ему было плохо: Чэн сразу распознал усталость в голосе. Но, может, мужчине показалось, и вся эта братская привязанность была лишь плодом его воображения? Поддержать младшего хотелось хоть как-то, а подбирать слова в ситуации, когда сам вывернут наизнанку, было блядски тяжело.
— Помнишь, мы ездили в кемпинг как-то летом? — начал Чэн, переминаясь с ноги на ногу. — Ты ещё тогда заметил щенка в горной реке…*
— Угу, — Тянь покашлял, — ты помог его вытащить…
— Я помню этот день, как сейчас, — Чэн постарался собраться с мыслями. — Отец очень не хотел, чтобы мы держали животных в доме. Из-за смерти мамы у него появилась проблема с любого рода привязанностями.
— Это не помешало ему жениться во второй раз, — зло процедил брат.
— Так было сделано для статуса, Тянь. Сейчас не об этом. — мужчина сдержал негодование. — После той поездки я очень с ним поругался. Мне порезало шею, мы вымокли до нитки, и ты был в опасности, потому что я недоглядел… В конце концов, отец велел избавиться от щенка, и я впервые пошёл против его воли. — Чэн перевёл дух. — Знаешь, впрочем, я шёл против его воли почти всё время с тех самых пор, при этом не переставая думать, как много этот человек для меня значит. Я не одобрял некоторых его решений, но меня до сих пор грызёт тот мой поступок. А сказать ему об этом я, увы, теперь не смогу.
— О чём ты? Какой поступок? — слегка озадаченно переспросил Тянь.
— Я вынес из всего этого урок, брат. Настоящий урок о том, что мы должны брать ответственность за собственные решения. Некоторые из них необратимы.
— Я понял, к чему ты клонишь, Чэн, — попытался перервать парень. — И я знаю, что делаю, ты можешь не пережи…
— Тянь, я оставил собаку в живых.
— Что?! — брат осёкся на полуслове.
— Его зовут Минг, и он живёт у знакомых А Цю сейчас… Он уже старый пёс, хромает на задние лапы, а морда вся поседела. Исин тренировал его, и здорово привязался, поэтому я тогда решил оставить всё, как есть. Прости, что не сказал тебе об этом с самого начала. И я надеюсь, когда-нибудь, и сам смогу простить себе, что пошёл против воли отца…
— Чэн… — голос Тяня дрогнул. — Блядь, ты молчал всё это время…
— Ты можешь молчать тоже. Если считаешь, что так нужно. Просто помни о том, что мы несём ответственность до самого конца, — Чэн потёр переносицу. Глазам стало горячо, но он всё же добавил. — Если тебе потребуется моя помощь, я сделаю ВСЁ, что в моих силах.
— Спасибо, Чэн. — искренне ответил парень. — Спасибо…
После этого сигнал оборвался: Тянь видимо, сбросил звонок. Мужчина поднял голову, сощурился, вглядываясь в серое, дождливое небо, и сморгнул подступившие слёзы.