— А вы? — уточнил Тянь на всякий случай.
— Мы с мамой и с Чжэнси. Твою маму сейчас осматривает доктор…
— А Шань?
Он уже заранее чувствовал подвох, и, в общем-то должен был догадаться: рыжий этого так просто не оставит. Стало страшно и одновременно невообразимо приятно от одной только мысли.
— Он поехал с твоим братом… Я не смог его остановить, впрочем, Чэн тоже не протестовал… Прости.
Мысль подтвердилась, и Тянь прикрыл глаза, слегка ударяясь затылком об стену.
— Вот упрямец, — он улыбнулся, хотя, наверное, стоило начинать беспокоиться.
— Тянь, держись там, ладно? — в голосе Цзянь И слышалось искренне волнение. — У тебя всё ещё впереди, не надо геройствовать, ага?
— Эй, я тут вообще-то не собирался покончить жизнь самоубийством, — он усмехнулся, — хотя, если Шань найдёт меня в таком состоянии, боюсь, шансов немного.
— Самоиронию ты ещё не потерял, уже хорошо, — белобрысый тихо рассмеялся. — Знаешь, ты сумасшедший, самоуверенный и вообще тот ещё ублюдок, но я за тебя рад. Искренне рад, за тебя и Гуаньшаня. Он, кстати, мне здорово врезал.
— Упс, — Тянь улыбнулся, представив себе эту картину.
— Да, так что часть удара я принял, имей в виду!
— С меня должок, блондинчик.
Внезапно такой привычный фоновый шум стих, потом вдруг снова раздался с удвоенной силой, подобной взрыву, заставив здание содрогнуться от самого основания.
— Кажется, мне пора, — пробормотал Тянь, сбрасывая вызов и поднимаясь на ноги.
Голова снова закружилась, он убрал со лба мешающую чёлку и шагнул в коридор, напряжённо прислушиваясь к отдалённым крикам.
Они вошли.
======
Чэн открыл жёлтый пластмассовый пузырёк без этикетки, высыпал на ладонь пару круглых таблеток и проглотил, запивая водой из полуторалитровой бутылки.
— Осторожнее, они довольно сильные, — предупредил Исин, но мужчина лишь криво поморщился.
Сильнее, чем пиздец, происходивший с ним сейчас?
Жаль человечество ещё не изобрело что-то, помогающее забыться без последствий. Он бы не отказался, это точно.
Стереть себе память, чтобы не видеть её такой.
«Она твоя мама», — и снова боль от мысли, что женщина перед ним в действительности куда больше походила на слабую, чуть подрагивающую тень от настоящей, которую он помнил и любил.
Но это была мама. Живая.
Он и помыслить не мог, что младший брат доведёт до такого. Что каким-то немыслимым образом найдёт её, а его друзья, эти мальчишки, которых он не даже не воспринимал всерьёз, доставят Сюин к дяде…
Но, какой бы ни была их задумка изначально, теперь мама находилась в соседней комнате под пристальным вниманием докторов, примчавшихся по первому зову Чжэна.
Тот, к слову, тоже был слегка не в себе: хотя делать вид, что он в норме, у дяди выходило не в пример лучше самого Чэна, и сейчас последний был ему за это безмерно благодарен. Требовались почти титанические усилия воли, чтобы собрать себя по частям и перейти к действиям. Всё свалилось, как снег на голову и совсем не было времени, чтобы разобраться.
Телевизор они тогда всё же выключили, потому что Чэн едва не швырнул в тот огромную фарфоровую вазу. От осознания собственной беспомощности и мысли, что он вот-вот может потерять младшего брата, его бросало то в жар, то в холод.
Как качели. Ебаные качели, на которых мотыляло из стороны в сторону. Исин помог, как обычно вовремя оказался рядом, остужая его пыл и делясь этими грёбаными таблетками. Друг понимал состояние, в котором оказался Чэн, но вряд ли мог знать, из-за чего его буквально душило изнутри.
Неужели эта женщина — всё, что осталось от их некогда весёлой и красивой матери? Чэн с трудом верил своим глазам, а в душе болезненно кололо от её вскользь брошенного: «Тао. Это ты?».
Она увидела его мельком и даже не узнала. Но неудивительно, ведь прошло десять лет! И Тянь, и Чэн выросли в твёрдой уверенности, что матери с ними больше не будет.
А что происходило с ней всё это время? Как она приняла происходящее? Что с ней сделали эти ублюдки?
Чжэн беседовал с врачами, те настаивали на полном обследовании: говорили о какой-то именитой клинике в Пекине, о реабилитации и психологах…
Чжимина хотелось придушить голыми руками, вот только Чэн с горестью осознавал, что и такого слишком мало для этого ублюдка. Он бы создал ему персональный ад, если бы знал, как. Заставил бы страдать также, как страдала она…
— Готов? — Исин положил ладонь к Чэну на плечо. — Я обо всём договорился, но этот рыжий пацан уже всем мозолит глаза. Мои ребята хотят, чтобы его отослали…
— Так найди его и отправь обратно, — устало бросил Чэн, наблюдая, как на улице собираются два полных отряда.
Дядя сдержал слово и оказал максимально возможную помощь. Но на его плечах сейчас лежали переговоры с верхушкой Триады: важные шишки должны были знать, что происходит и прийти к нужным выводам. Чэну же полагалось делать то, что умел лучше всего. Убивать.
«Спасать жизнь Тяня», — поправил он себя, запрыгивая в грузовик.
План был предельно простым. Часть его людей занялась подкупом должностных лиц, и полицию уже отвели от основного места событий. Теперь возле недостроенного небоскрёба находились только «свои» сотрудники, а назойливых репортёров приходилось отгонять, изредка припугивая грубой силой.
По обновлённой информации люди Чжимина уже вошли в здание, но Тяню каким-то чудом удалось сдержать налёт: говорили, что взрыв обрушил все лифты, и часть первого этажа оказалась под завалом. Парень укрылся на двадцать втором, и Чэн молился, чтобы в запасе брата было ещё хоть что-нибудь, пока эти уроды не начали подниматься по пожарной лестнице.
Впрочем, к тому времени Чэн и его люди уже должны были прибыть на место и перебить всех, кто окажет хоть какое-то сопротивление.
Мужчина на автоматизме приладил ремешки бронежилета и проверил оружие. В арсенале грузовика хранился большой выбор огнестрела, и он задумался на мгновение, решая, какой пистолет лучше взять.
— Извините… — его прервал хриплый голос. — Мне сказали, что здесь…
Чэн обернулся и уставился на рыжую, взлохмаченную макушку. Гуаньшань был бледный: зрачки расширены, словно у напуганного животного, лоб покрыт испариной. Сразу ясно, что парень оказался во всём этом дерьме впервые и понятия не имел, как поступить.
— Сидел бы ты с остальными, — слегка раздражённо бросил мужчина, заряжая обойму.
— Нет, — твёрдо, без тени сомнения ответил Гуаньшань и забрался в грузовик.
Поравнявшись с Чэном, он уставился на винтовки, закрепленные на стене, и его взгляд из решительного снова превратился в растерянный.
— Ну куда ты лезешь? — мужчина устало потёр виски пальцами. — Убьют же…
Рыжий упрямо сжал ладони в кулаки.
— Цю Гэ сказал, что здесь выдают оружие и бронеж-жил-леты.
Он заикнулся на долю секунды, и Чэну вдруг стало его жаль. Паренёк, видимо, понятия не имел об истории семьи Хэ и узнал обо всём лишь относительно недавно.
Что ж, мужчина мог согласиться хотя бы с тем, что держался этот Гуаньшань хорошо. Лучше многих в текущих условиях.
— Ладно, дам я тебе пистолет, — согласился Чэн. — И дальше что? Стрелять-то хоть пробовал?
— Тянь показывал как… — немного тише пробормотал парень.
— Ах вот оно что, — мужчина закатил глаза. — Показывал, значит. И что, думаешь, будет достаточно одного устного ликбеза, чтобы палить по злодеям, будто Рэмбо?
— Нет, — согласился Гуаньшань. — Но я смогу защитить себя.
— Да какого чёрта ты вообще в это лезешь?! — раздражённо поинтересовался Чэн.
Рация на его поясе ожила сообщением, что группы захвата должны выдвинуться на точку сбора через три минуты.
— Простите, я иначе не могу, — упрямо гнул свою линию рыжий.
Он вдруг чем-то напомнил Чэну встрёпанного воробья. Будто только что из драки за корку хлеба и готовый, чуть что, снова ринуться в бой.
— Послушай, пацан, я не знаю, что у вас там с Тянем за любовь, но сейчас всё серьёзно, и на кону человеческие жизни, а ты будешь только путаться под ногами! — он выбрался из грузовика, подхватил упирающегося парня под руку и буквально выволок следом.