Первым просыпается Намджун.
— Она прекрасна, — он улыбается и смотрит на спящих в обнимку парней.
Лидер небольшой группы безумно рад за них, а также безумно благодарен тому, кто дал ему эту возможность написать песню о любви. Это очень помогло понять, что он так же безумно любит своего Чимина, как и эти двое друг друга.
За окном давно носятся машины, гудят провода. Вечереет. Парни уснули после рассвета, наконец, закончив срочный заказ для агентства.
У Кима гудит телефон. Он тихо выходит из студии и так же тихо прикрывает дверь.
— Все хорошо? Мы обещали позвонить, как получим доверие от директора. Сейчас уже вечер…
— Все хорошо. Мы как раз выспались. Сами понимаете… — Намджун лохматит свои волосы.
— Конечно. Мы накинем денег за срочную работу. Спасибо за сотрудничество.
— Вам спасибо, — он делает поклон и понимает, что разговаривает по телефону, сонно улыбается.
Звонок сбрасывается, парень входит в комнату. Юнги и Хосок уже проснулись и лениво потягиваются.
— Шикуем парни! — Намджун торжествует. — Нас отметят как продюсеров песни. Всех троих. И, конечно, накинут деньги. Так что мы можем устроить что-то на подобии вечеринки.
— Что? — Хосок не верит своим ушам. — Я буду отмечен там? Вау…
— Как будто это волнует, — засмеялся Юнги. — Меня больше интересуют деньги и популярность песни, — он улыбнулся.
— Но, Хосок, у тебя есть прозвище? Типо никнейма? — Намджун садится к парням на диван.
— Да. J-Hope… — он улыбается.
— Как? Кто тебя так назвал? — Юнги фыркнул.
— Вот не надо, Шуга, — засмеялся Ким Намджун.
— Шуга? — Хосок засмеялся очень громко. — Тебе подходит!
— Мне его японцы придумали… — бубнит под нос Юнги. — Я хочу что-то более со смыслом.
— А мне нравится, — улыбается Чон. — Меня так дети прозвали, но мне нравится.
— Ну, думаю, ты действительно надежда для них, — Юнги улыбается в ответ, как будто его укусил Хосок и заразил улыбкой.
— Окей парни. У меня есть план как можно отпраздновать нашу первую победу. Давайте сходим сегодня в район Хондэ. Давно не выступал на публике, — он лениво зевнул. Все же сон снова брал своё.
— Давайте отоспимся и пойдем, — Юнги тоже стал зевать.
— Отлично. Встретимся около детской площадки, — Нам вскоре собрался и ушёл.
— Давай поспим здесь? Тут лучше по чему-то… — Хосок сонно улыбнулся, обнимая Юнги со спины.
— Как скажешь. Мне тут тоже неплохо, — Мин коротко целует его, ведь больше нечего бояться…
========== Глава 9 ==========
Комментарий к Глава 9
Посвящаю эту главу микстейпу Мин Юнги. Если бы не он, этого бы фанфика не было.
***
— Знаешь, я считаю, что баскетбол полностью раскрывает твой характер, — сказал как-то задумчиво Пак Юнмин.
— Почему это? — Юнги удивленно смотрит на своего друга.
— Ты… Ты сложный, — младший начинает смеяться.
Он смеется, потому что считает, что это очень уж смешно и странно. Для Пака это звучит абсурдно, поэтому и смешно. Он уже загибается в истерике, как только до Юнги доходит и тот тоже валится на мягкий асфальт от смеха. Его впервые сравнили со спортом. Вскоре друзья пачкают себе светлую баскетбольную форму об асфальт детской площадки. Их смех заражает людей в округе. Они начинают улыбаться, проходя мимо. Солнце все так же неумолимо жарит сверху, ветерок не качает ветки деревьев, синеет небо.
Младший перестает смеяться раньше Юнги и утыкается носом в щеку друга. Теплая атмосфера растворяется. Старший старается отодвинуться от парня. Ему неприятно, ему кажется это нелепым. Он давно подозревает что…
— Ты и правда, как баскетбол для меня, — тихо хихикает Пак, а затем становится серьезным.
Появляется ветер, он гонит тучи ближе к площадке, нагоняет холод. Глаза Юнги становятся темнее, хотя они и без того черные. По телам парней пробегают мурашки от холодного ветра.
— Сложные правила, сложные условия выживания на площадке, тяжелый стук мяча, но мне нравится… — последние слова Юнмин шепчет. Слова сливаются с ветром и уносятся далеко прочь, оставляя рану в сердце Юнги, даже в свои 24 он чувствует её.
Юнги молчит. Он знает, что, если что-нибудь скажет, то это в любом случае будет неправильно. Это испортит отношения между ними. Их нерушимую дружбу, которая разрослась в их сердцах за 3 года. Но младший хочет…
— Хён, — голос твердеет, его обладатель быстро грустнеет.
Старший всё молчит.
— Юнги, — продолжает Пак, но старшему всё равно, что его назвали просто по имени. — Ты сложный, тебя трудно понять, — Пак начинает задыхаться, глубоко дышит, чтобы не задохнуться в такой неподходящий момент. Юнги тянется к зеленому рюкзаку друга, чтобы достать ингалятор. Его останавливает маленькая ладонь. — Юнги, — зачем-то повторяет младший.
— Подожди, тебе нужно… — свободная бледная рука Юнги тянется к сумке.
— Нет! Мне нужен ты! Ты моё спасение, а не эти чертовы препараты! — он выхватывает другую руку Юнги и сильно сжимает, потому что не хватает воздуха. Он закрывает глаза, потому что не хочет, чтобы хён увидел этот мутный взгляд.
— Пак Юнмин! — Юнги начинает трясти, он вне себя от злости. Как… Как этот человек может вот так признаваться ему такому жалкому, никчемному Юнги, который не может помочь спастись от этой ужасающей астмы?! Как это человек в такой момент может вообще может что-либо говорить ему, своему другу?!
Буря нарастает. Ветер поднимает опавшие листья с земли и разносит по всей площадке. Тяжелая капля падает с неба, но ливня нет, как будто он ждет последних слов Пака.
Из глаз младшего падает слеза, он открывает рот и тяжело дышит, словно рыба, которую вытащили из реки, опускает руки, как будто в последний раз…
Юнги быстро освобождается от рук дргуа и берет дрожащими руками ингалятор.
— Ну же давай, — Юнги помогает Юнмину вдохнуть пару раз распылитель, затем, повторяя это несколько раз, пока дыхание не восстановится и младший не упадет в руки Юнги.
Его глаза с благодарным взглядом закрываются.
— Хён, я люблю тебя…
Начался ливень.
***
Шуршание одеяла. Короткий треск половиц под холодными ступнями. Замирание на секунду, чтобы не разбудить спящего Хосока, а затем короткие медленные шаги к окну.
Чон Хосок давно проснулся, еще, когда Юнги стал шумно вздыхать под подушкой. Проснулся давно, но вот не хочет мешать хёну. Мину всегда нужно было хоть и маленькое, но пространство. Слова «Мне нужно время», «Извини, мне нужно побыть одному» для многих пустой звук, но не для Хосока. Он всегда чутко относился и относится к людям и чувствует каждое колебание души родного человека. Многих окружающих его людей это раздражает: ведь корейцы в основном закрыты в себе. Но Хосок нашёл такого человека, для которого он стал опорой…
— Юнги… — тихо позвал Хосок, когда прошло минут 20 после ухода Мина к окну, но он всё не возвращается, хоть и быстро может успокоиться. Пару раз было такое во время совместных прогулок. «Меня проглатывает прошлое» — как-то сказал Юнги.
— Хён, — уже более обеспокоенно звучит голос Чона.
Тишина. Эту оглушительную тишину разбивает тихий всхлип, который подавляется хозяином. 20 минут для многих — это нормально время чтобы успокоиться, а для Юнги это уже длительное время, сам по себе он успокаивается минут 10, не больше, но когда… Повторный скрип половиц, но уже более резкий и не такой тихий: будить явно некого. Младший видит парня, его тёмную фигуру, стоящую у окна, из которого бьют огоньки одиноких фонарей. Он видит каждую деталь: короткое напряжение мышц, совсем тихое дыхание и длинные пальцы, сжимающиеся в кулаки. Любой другой бы подумал, что Юнги лишь стоит у окна, немного напряжен, но не Хосок. Парень уже за пару месяцев общения знает каждое движение, положение тела, когда Мин не хочет беспокоить его из-за вновь накатившей паники, как будто провел с ним не три месяца, а три года. Так было и в первый день, когда Чон увидел слабую сторону хёна, точнее вовсе не слабую, а настоящую, отличающего его от других людей. По словам самого старшего, Хосок интуицией отличается от других. Он не бросается за таблетками, не кричит, не рыдает вместе, а…