Но того факта, что Дагган был «черным» и был застрелен полицией, оказалось более чем достаточно, чтобы поднять его в разряд политических мучеников в пантеоне левых.
Как и в культовом бунте 1960-х в «Дни гнева Уэзерменов» в Чикаго, уничтожение средств к существованию маленьких владельцев лавок - только сопутствующий ущерб, и его можно свалить на «истеблишмент» как на козла отпущения. Хайден описал бунт «Уэзерменов» в 1969 году как «потусторонний, как племенной культ, собирающийся в ожидании сильного, изменяющего жизнь и травмирующего ритуала... подпитываемого наркотиками». «Уэ-зермены» бешено носились по Голд-Кост, разбивая автомобили и витрины, на протяжении «трех дней постоянного буйства». То, что описывает Хайден, это атавистическое безумство, которое охватывает толпу, и которое забирает у нее ее собственную жизнь, потому что в ней человек лишается индивидуальности и становится частью единого буйствующего организма, способного на такие жестокости, которые обычно не могли бы произойти. Это коллективная душа толпы, которую использовали революционеры от якобинцев до большевиков и до Новых левых. Вот почему левых по-прежнему воодушевляют погромы в Тоттенеме, например, как доказательство вездесущего скрытного присутствия жестокой толпы, готовой и в будущем громить и разрушать после малейшей провокации.
Это то, что философ Ницше называл ressentiment как мотив левых доктрин, социопатическое желание мести, основанное на зависти и интеллектуализи-рованное как «социальная справедливость», или с якобинским лозунгом: «Свобода, равенство, братство». Но как только такие силы высвободились, они начинают цунами кровопролития, которое является слепой яростью, разрушая и убивая без мысли о последствиях или страданиях множества невинных. Ressentiment это не просто обида, но создание доктрины или движения, мотивированного чувствами неполноценности. Доктор Натаниэль Вайль ссылался на ту же психологию, когда он вводил термин «аристоцид», о чем мы говорили выше. Отсюда и варварства, которые совершаются во имя «равенства»:
«Восстание рабов в этике начинается тогда, когда сама жаждущая мести озлобленность становится творческой и рождает ценности: озлобленная зависть тех существ, у которых нет возможности для настоящей реакции, то есть, для чего-то активного, и кто компенсирует это для себя просто воображаемой местью. В то время как вся благородная этика произрастает из торжествующего самоутверждения собственного «я», рабская этика с самого начала говорит «нет» тому, что «снаружи», «другому», «не самому себе». И это «нет» является ее творческим актом. Эта трансформация взгляда, который сопоставляет ценности — это необходимое проецирование на что-то внешнее вместо обратно на самого себя — что является свойственным чувству неудовлетворенности. Чтобы возникнуть, рабская мораль всегда требует сначала противостоящего мира, мира вне себя самой. В психологическом отношении она нуждается во внешних стимулах, чтобы вообще действовать — ее действие это в основном противодействие...»
Движение «Оккупай»: насилие, наркотики, воровство и болезнь
Одним из самых заметных действий левых в последние годы было движение «Оккупай», которое распространяется во всем мире, начиная с движения «Захвати Уолл-стрит», как реакции на глобальный кредитный кризис. Снова, как характерно для анализа левых, здесь выдвигаются неопределенные требования «перераспределения богатства», через налогообложение или конфискацию, причем практически никто не задумывается о функционировании глобальной