Эти детали могут показаться незначительными, но на самом деле выглядеть модно было жизненно важно, и никому не приходило в голову щеголять ирокезом или джинсами, висящими где-то ниже трусов, выдавая в своем обладателе человека, который ищет нежности от обитателей американских тюрем. Удивительно, как это популярно у молодежи XXI века. Каким бы ни было поверхностным мое поколение, мы, по крайней мере, и через 30 лет сможем посмотреть фотографии молодости, не краснея от стыда.
Итак, моя одежда, вызывающая завистливые взгляды, и мое известное окружение стали моим пропуском в мир парижских вечеринок. Помимо заведения Кастеля, где я был как у себя дома, центром этого мира являлась улица Сен-Бенуа. Среди прочих мест там находился бывший джаз-клуб «Бильбоке», созданный Борисом Вианом в 40-х годах, а ныне превратившийся в ночной клуб, где электрогитара звучала чаще трубы, но место сохранило свою волшебную атмосферу. Там нередко можно было встретить поп-звезд, заехавших в Париж. Как-то раз в царившей там суматохе я даже смог пообщаться с барабанщиком Beach Boys Деннисом Уилсоном. Подобные заведения были созданы для элиты, и границы между знаменитостями и никому не известными людьми здесь отсутствовали. Наличие или отсутствие твоего лица на обложке какого-нибудь альбома или киноафиши здесь никого не волновало.
Присутствие известных музыкантов не могло оставить безразличной мою подругу Зузу. Мы довольно долго вращались в одних и тех же кругах и в конце концов прониклись друг к другу симпатией. Зузу была одной из моделей Катрин Арле, чуть позже воспетых Дютроном. Она также пробовалась на роли в кино и постепенно обретала известность в парижском андеграунде под прозвищем «Твистующая Зузу».
Надо признать, она обладала одним преимуществом, которого мне очень не хватало для того, чтобы привлекать внимание наших англосаксонских кумиров: недоступной, коварной красотой, которая неизбежно вызывала всеобщее вожделение. Она была до ужаса соблазнительна, но наши отношения никогда не переходили за исключительно дружеские рамки, и я ни разу не пытался это изменить. Просто от Зузу у меня не бегали мурашки, и все, такое бывает. И потом, если бы я стремился к другим отношениям с ней, то пришлось бы столкнуться с жесточайшей конкуренцией.
Вот, например, когда мы познакомились, она была в отношениях с моим приятелем Мишелем Тэттингером, наследником фамильной империи по производству шампанского. Ради него Зузу ушла от Жан-Поля Гуда. Бедняге Мишелю не стоило поддаваться чарам столь ветреной девицы… Ведь больше всего ей нравились английские рокеры, в чем он довольно быстро убедился. Если бы когда-нибудь мне вздумалось приударить за Зузу, я бы вспомнил, как Мишель бродит по улице Сен-Бенуа, подобно неупокоенной душе, и сразу бы передумал. Общаясь со столь яркими представителями своего вида, лучше держать некоторую дистанцию и помнить, что, ввязываясь в приключения, рискуешь ослепнуть. Тем не менее слабость Зузу к известным британским ловеласам играла мне на руку. Ее изящество открывало все двери, а мне лишь надо было крутиться где-нибудь поблизости, чтобы этим пользоваться.
Так, в преддверии нового 1965 года я проскочил в приоткрытую ей дверь и оказался в списках приглашенных на рождественский ужин знаменитой программы о поп-музыке «Ready, Steady, Go!» на английском телевидении. Зузу туда пригласил пианист группы The Animals Алан Прайс, а она вежливо предложила мне сопровождать ее на этом мероприятии в Лондоне.
На ужине собрались все знаменитости того времени: The Beatles, The Kinks, The Dave Clark Five, Manfred Man… И, конечно же, мои новые приятели The Rolling Stones. Я зашел к ним в ложу поздороваться, но за два дня в Париже мы не успели сблизиться настолько, чтобы провести весь вечер вместе. Будет в моей жизни и такое, но позже. А пока я находился в компании Зузу и The Animals, и вечер закончился у них. Мне представилась возможность еще до выпуска услышать их новый сингл «Don’t Let Me Be Misunderstood» — адаптацию песни Нины Симон, ставшую одной из известнейших композиций 60-х.
В дальнейшем Зузу пополнит свою, если можно так выразиться, коллекцию ухажеров из числа британской рок-аристократии такими именами, как Пол Маккартни, Дэйв Дейвис и Брайан Джонс. Будут в истории ее отношений и мрачные страницы, но она сумеет их перелистнуть, и это самое главное.
Из всех этих развлечений я сделал один вывод: помимо того пути, на который меня наставляли родители, определенно существовал и другой, гораздо более увлекательный. Черно-белому миру я предпочитал разноцветный: воскресному ужину в семье — вечера в компании красивых девушек, музыку и интересных собеседников, скромной жизни — захватывающую. И скорое возвращение The Rolling Stones пришлось как нельзя кстати.