Олег теперь помнил всё. Помнил детдом, библиотеку и их первую встречу. Помнил даже, что книга, которой закрывался в день их знакомства Сергей, была фиолетовая с непонятыми тиснёными узорами чёрного цвета на ней. Помнил, как недоверчиво Серёжа смотрел на сильного товарища, ожидая подвоха и пинка сзади. Помнил, однако, и то, как раскрылся вдруг рыжий, посвятив Олега в свои маленькие тайны: секретные места в библиотеке и на крыше школы, милые привычки и пристрастия. Волков помнил, как Сергей пытался научить его рисовать, и как из этой, казалось бы, перспективной затеи ничего не вышло. Зато вспомнились и рисунки рыжего, в том числе, изорванная и смятая Венера.
Олег не хотел терять этого Сергея. Однажды в день перед выпуском он поклялся себе, что всегда будет защищать рыжего, а тот попросил, чтобы Волков всегда был рядом. «Ты найдешь меня, и я прилечу по первому зову», — сказал тогда Олег. Он не знал, что совсем скоро лишится последней крупинки своих воспоминаний, а сам Разумовский заключит смертельный контракт и тоже продаст себя аберрации вместе со всеми мгновениями детства, начисто выметенных из его памяти.
Встретившись теперь, два одиночества, кажется, снова обрели и себя, и своё детство, в котором были неразрывно связаны. Безусловно, они изменились. Сергей больше не был беззащитным мальчиком, запуганным до дрожи более сильными «товарищами», а Олег научился разделять чёрное и белое, перестал верить в справедливость, но укрепился в своём стремлении обеспечить людям надёжную защиту и служить верой и правдой своим идеалам. Они казались полярно разными, но что-то незримое, недостижимое объединяло их как в детстве, так и теперь. Олег понимал это и ценил странную связь… Но не мог быть уверен в том, что Сергей всё так же верен их дружбе.
Волков сидел на подоконнике, нарушая, в общем-то, правила поведения в этом доме. Этот широкий подоконник был пристанищем Разумовского, и никто, даже любимица-Марго, не имел права садиться на него. А Олег решился, как бы бросая вызов. Он хотел поговорить с Сергеем перед завтрашним приёмом, расставить все точки над I и больше никогда не сомневаться в нём. После утреннего инцидента Разумовский ушёл в душ и застрял в ванной уже больше, чем на час. Скучающий Олег ждал, включив телевизор и слушая какую-то дичь, и смотрел вниз, на улицу, на проезжавшие быстро машины, на гулявших и фотографировавшихся людей, на бесновавшуюся реку…
— Это плохо кончится, — Чеширка парила напротив Олега, не силясь привлечь внимание и даже не обращаясь к Волкову напрямую, а просто рассуждала для себя о том, что может случиться. — Даже если всё будет хорошо — хочется надеяться, но в меру — Сергей покрутит тобой, покуда ему не надоест. А надоесть ему всё это может очень быстро. Я почти уверена: стоит ему найти себе какую-то новую жертву, ещё более наивную, чем ты, как он на всех парусах ринется соблазнять её. Сергей уже не тот мальчик, который нуждался в твоей поддержке. Он самодовольный, самодостаточный эгоист без каких-то моральных принципов. К тому же, не осуждённый по закону преступник. Ходячая проблема, вдобавок одержимая демоном…
— Заткнись, — вдруг резко бросил Олег. Чеширка замолчала на полуслове, с непонятным испугом взглянув на бойца. — Ты ничего не знаешь о его судьбе и жизни. Ты и обо мне нихрена не знаешь, а всё пытаешься судить. А я придумал кое-что интересное. Давай ты провалишь к чёрту в свою Гвардию, а я останусь здесь и один доведу дело до конца. Ты только мешаешь, провоцируя Сергея на неправильные действия. Это из-за твоих речей о демонах он мог поддаться Птице. Ты напрасно злила его, доводила до бешенства. Чего добилась? Да ничего. Сергей — сильная личность, и он справился с Птицей и с тобой. И завтра он докажет это ещё раз. А ты… уходи, Чеширка, ты мне больше не нужна.
Фея в ужасе отпрянула от бойца, чуть не врезавшись в тумбочку, на которой стоял телевизор. Она непонимающе трясла головой, словно хотела выкинуть из неё громовые раскаты обидных слов напарника. Навигатор даже зажала уши руками и раскрыла рот в беззвучном крике, и, кажется, если бы могли — слёзы покатились бы из её глаз. Когда она с мольбой посмотрела на Олега, тот оставался дьявольски спокоен и непреклонен. Он смотрел на неё с леденящим равнодушием и даже приоткрыл окно, сделав приглашающий жест. Чеширка больно укусила себя за внутреннюю сторону щеки и подлетела к бойцу.
— Ты пожалеешь об этом, Олег, — грустно сказала она. — Я не знаю, на кого ты повёлся: на Сергея или на Птицу, но одно могу сказать с уверенностью. Это неправильный выбор. Я-то улечу и больше ничем не смогу помочь, справляйся с демоном своими артефактами. Удачи тебе. Я буду ждать твоего возвращения в Гвардию… Если ты, конечно, останешься в живых.
Сказав это, феечка вылетела за окно и, кружась, растворилась в серых облаках, рваной ватой затянувших небо. Олег, расслабившись, запрокинул голову на стену и расхохотался вслед улетевшей Чеширке. Ногой он закрыл окно и услышал вдруг звук хлопнувшей двери. Это Сергей вышел из ванной и направлялся в комнату. Олег спрыгнул с подоконника.
*
Сергей был рад, что Олег выкинул, наконец, надоедливую помощницу на улицу. Теперь никто не мешал им наслаждаться друг другом, чувствуя синхронное бешеное биение сердец. Когда они оторвались друг от друга, на часах было уже около трёх часов. Олег, туманно пожелав спокойной ночи Разумовскому, сразу отвернулся и почти мгновенно, судя по выровнявшемуся дыханию, уснул. Сергей же сел в постели и взглянул в окно. Звёзды светились где-то за густым слоем облаков, и Разумовскому стало обидно. Он хотел увидеть притягательное и таинственное сияние далёких жемчужинок. Звёзды всегда его успокаивали.
Но сегодня небо было зло и рассержено на людей. Сергей задумался, что могло произойти здесь, в Питере, что доброжелательный небосвод так обиделся. Кто-то кого-то убил, оскорбил, предал, продал… Всё это ужасно, но так мелко по сравнению с бесконечным простором, раскинувшимся над грешными головами земных жителей. Сергей встал с постели, подошёл к клетке с Марго. Он открыл чуть пружинящую дверцу и достал мягкое тёплое тело питомца из неволи. Марго косила на хозяина красноватым глазом, поблёскивающим в свете фонарей, отражавшимся от зеркала. Разумовский гладил птицу по голове, слушал умиротворённое бормотание.
Обогнув кровать, Сергей подошёл было к двери, но обернулся и взглянул на мирно сопевшего в постели Олега. «Такой могучий, храбрый… И такой беззащитный во сне. Уязвимая жертва», — досадливо подумал Сергей, выходя из спальни. В коридоре, как и во всей квартире, было темно, но Сергей прекрасно ориентировался в пространстве и через минуту был уже на кухне. Марго, сидящая на плече, непонимающе ухнула. Несвойственный вороне звук резанул по уху Сергея, и он спустил птицу на стол.
— Посиди тут пока что, — предложил Сергей любимице, барабаня пальцами по лакированной столешнице. По кухне расползались, сражаясь с прямоугольниками света, синие тени. Они преображались в причудливые фигуры, и воспалённый мозг легко мог дорисовать образ любой из теней в самый страшный ночной кошмар. Но Разумовский спокойно двигался вдоль стойки, почему-то вспоминая Олега, готовящего ему ужин. «Кто бы мог подумать, что наши пути пересекутся в такой момент…» — Сергей выдвинул один из ящиков. В нём, мирно блестя в свете фонарей, лежали разнокалиберные ножи: для мяса, для птицы, рыбы или овощей. Сергей вытянул губы в недовольной гримасе. «Не подходит», — хмыкнул Разумовский, покидая кухню.
Позвав Марго обратно к себе на плечо, Сергей пошёл к кабинету. Он иногда запирал дверь из красного дерева, но сегодня был не тот случай. Тихо нажав на ручку, Разумовский толкнул дверь и оказался во мраке кабинета. Он, не медля, прошёл к богатому офисному столу, занимавшего чуть ли не добрую половину пространства. Усевшись в кресло и повернувшись спиной к двери, Сергей снова устремил взгляд в тёмное небо, ограниченное для него полукругом огромного окна. Тёмно-синие тучи неслись по небу, гонимые сильным ветром. «А внизу тихо…» — зачем-то подметил Разумовский, сцепляя пальцы под подбородком. Он прикрыл глаза, глубоко вдохнул и резко развернулся к столу.