— Что там? — тихо спросил Олег, не надеясь, впрочем, услышать ответ.
— Там я должен разобраться с делами. Помнишь? Проблемы с финансами, неинтересная забава, — грустно усмехнулся Сергей. — Не думаю, что мне там будет грозить большая опасность, так что, тебе лучше остаться здесь.
— Но…
— Олег, я просил тебя. Это важно, — серьёзный взгляд болезненно слезящихся из-за линз и яркого света глаз тронул Олега, и тот, скрепя сердце, коротко кивнул, вставая рядом с дверью.
— Я всё равно буду здесь, — упрямо буркнул он, скрещивая руки на груди. Сергей с улыбкой склонил голову и быстро, так, что едва заметил даже сам Олег, чмокнул верного волка в щёку. После — так же резко отдёрнул гардину и вошёл в скрытое помещение. Олег дёрнулся за ним, скорее инстинктивно, нежели действительно желая проникнуть внутрь вместе с Разумовским. Однако дверь тут же захлопнулась, сильно и как-то не оставляя никакой надежды для того, кто остался снаружи.
*
Там было страшно. Темно, душно и страшно. Сам по себе второй зал был достаточно большим, но окна закрывали плотные тёмные шторы; пол, стены и потолок были завешены кусками ткани, небрежно приколотыми прямо к дорогим обоям и паркету; приглушенный свет свечей не разгонял мрак, а словно наоборот — делал его ещё более удушающим и безнадёжным. Ткань скрадывала цокот небольших каблуков обуви Сергея, и он почувствовал, как вязнет в болоте; как чадящая благовониями трясина затягивает его всё глубже и глубже. Из-за двери — оттуда, из большого мира, — ещё слышна была музыка, гул голосов и звяканье хрустальных бокалов… Но здесь, через превратившийся в густую вату воздух, любой звук доносился и произносился с трудом.
Он уже бывал тут раньше. В своих снах, тех, куда не мог попасть Волков. Сергей знал, что сам не пускает его туда. Он хотел уберечь своего друга от той неминуемой участи, что, оскалившись, ожидала его за поворотом. Неправильным поворотом. Сергей грешил много, и для него этот поворот страшным уже не был. Но Олег — другое дело. Он был чуть ли не святошей, этот боец Гвардии — как будто это не то же самое, что ангел! И Сергей стыдился, что из-за него глупый волк мог угодить в капкан, поджидающий его как раз за поворотом не туда. Будь там пропасть, Разумовскому было бы не так обидно. Падать вместе и разбиться вместе, в один момент, почти не чувствуя боли — это так романтично и так подходит им обоим… Но не та адская боль, которую принес бы этот капкан, угодив в который, Олег бы никогда не выбрался. Сергей не смог бы предать Волка и уйти, но не смог бы и остаться рядом, наблюдая за его мучениями с равнодушным лицом, с заледеневшей душой и каменным сердцем. Поэтому найденное вдруг решение поразило Сергея своей простотой: ему просто нужно принести одну жертву, вместо двух. И этой жертвой Сергей был готов стать.
Он сделал ещё несколько шагов по матовой ткани, тихо шуршащей от прикосновений жёсткой подошвы. Невесть откуда просвистел сквозняк — качнулось свечное пламя. Тьма в углу вдруг зашевелилась и стала сгущаться в большое чернильное пятно; по полу что-то зашелестело. Опустив глаза, Сергей различил в складках материи чёрные перья.
*
Время решило остановиться. Олегу казалось, что вокруг него один и тот же танец исполняли одни и те же люди; одни и те же музыканты, как в шкатулке, играли одну и ту же мелодию. Свет, отражённый в драгоценных камнях украшений и хрустале люстры; лакированных ботинках и оправах очков; в хрустале бокалов и в лукаво-игривых глазах молодых женщин, слепил глаза и оставлял солнечные зайчики, замутняющие картинку. Сказать, что Олег чувствовал себя лишним в этом карнавале, значило ничего не сказать. Он беспомощно прижимался к стене возле гардин, освобождая место танцующим и стараясь не вызывать подозрений своим видом. Впрочем, особого внимания на него и не обращали — занятые беседами и развлечениями, люди вообще мало что замечали вокруг себя.
Однако, не все. Слева от Олега, прислонившись к подоконнику, стоял молодой мужчина. У него были аккуратно причёсанные короткие волосы и тонкие, изящные усики. Пухлые губы лишь изредка вздрагивали в ухмылке, больше саркастической, нежели доброжелательной. Большими печальными глазами он оглядывал кружащийся зал, то и дело поправляя старомодные белые перчатки, из-за которых его руки казались женскими. Он был одет в строгий костюм с бабочкой, и вроде выглядел как многие появившиеся в этот вечер здесь мужчины, но почему-то казался таким же потерянным, как и Олег, лишним и… несвоевременным. Их взгляды пересеклись единожды, но этого хватило, чтобы мужчина оттолкнулся руками от подоконника и подошёл к Олегу.
— Доброго Вам вечера, — его голос был тихим, но проникновенным. Бархатные нотки приятно отзывались в душе. Олег неторопливо кивнул в ответ.
— Здравствуйте.
— Позвольте представиться, Михаил, — мужчина протянул руку прямо в перчатке. Олег неуверенно её пожал, боясь своей видавшей виды лапой расколоть хрупкую кисть.
— Олег.
— Наслышан о Вас, — спокойно ответил Михаил, а Волкова словно холодной водой окатило. Он не понимал, откуда этот человек мог его знать. Мысли лихорадочно забегали, прокручивая события последних дней. Но по всему выходило, что Олег ничем себя не выдал… Так откуда?..
— Откуда Вы?.. — с трудом озвучил Олег свой вопрос. Глаза напротив смеялись, хотя лицо оставалось совершенно ровным.
— Порой мы оставляем больше следов, чем думаем. Знаете, как работают криминалисты? Им достаточно одного волоска, чтобы дойти до двери в квартиру преступника. Одного кусочка кожи, из которых, кстати, по большей части состоит пыль, чтобы посадить человека за решётку. В Вашем случае всё даже проще — одна такая душа, как Ваша, оставляет после себя очень много следов. Хороших и плохих…
— Не уверен, что понимаю Вас, — холодно осадил Михаила Волков. Руку он завёл за спину, нашаривая в кармане спрятанное на всякий случай оружие.
— Вас никто и не просит понимать. Единственное, что Вам следует усвоить… Это то, как важно разделять разум и сердце. Они никогда не могут сотрудничать, и один всегда уничтожит другое. Ваш холодный расчёт, увы, проиграл горячности души и сердца. Отсюда и следы, отсюда и промедление, отсюда же — все последствия.
— Какие последствия?! — взревел Олег. Но мужчина напротив только прицыкнул языком, когда золотые часы, находившиеся в противоположном конце зала, пробили девять часов вечера.
— К сожалению, не только у Вас полно работы. Мне пора откланяться, чтобы завершить свою. — Ядовитая улыбка Михаила разрезала бледное лицо, и он стал пятиться, почти моментально слившись с танцующей толпой. Музыка заиграла громче; оркестр готовился к финальному танцу. Но тут посреди самой высокой партии скрипки раздался звук ещё более громкий, звенящий и резкий. Звон разбитого недалеко стекла.
*
Когда Птица возник в углу тёмного зала, Сергей уже был готов к его появлению. Кинжал он держал в руке, но спрятав основную его часть в рукаве пиджака. Разумовский почти не надеялся, что наивная уловка проведёт Птицу, но отчаянно желал хотя бы выиграть время.
Птица оценивающе оглядел помещение. Его взгляд скользнул мимо Разумовского, словно того вообще не было в зале. Однако Птица — Сергей чувствовал это — прекрасно знал, кто находится рядом с ним, и сам был готов нанести решающий удар в нужный момент. Ему оставалось только выгадать его, но за этим дело не постояло бы.