— Не надо. — Грэм стряхнул с себя чужую руку, — Просто не надо.
*The National — Trouble Will Find Me
========== Глава 2 ==========
*пер. Барышниковой
Глава 2
И вот случилось так, что в монастыре, который видал столь много лиц, приходивших и уходивших, появилось новое, и это новое лицо принадлежало не к тем незаметным и быстро забываемым.*
– «Нарцисс и Златоуст» Герман Гессе
Впервые Деймон осознал, что больше не одинок, когда очнулся где-то рядом с мусорными баками (что уже попахивало унижением в прямом и переносном смыслах), чувствуя привкус крови и бетона на губах. Двенадцати лет от роду, со светлыми волосами, а вплоть до вчерашнего дня на его щеке перманентным маркером было написано слово «антихрист», которое он смывал всю неделю.
Он моргнул, сплевывая вкус железа и асфальтной крошки, когда где-то над ним звучал смелый, бесстрашный голос:
– Оставьте его в покое! Хватит с него!
Деймон вновь сплюнул, и теперь в его бледной ладони было нечто ядовито-красного цвета. Он едва узнавал голос своего спасителя – это был тот самый парень, помладше, которого он встретил вроде дня два назад перед уроком английского. Тот был одет как Пол Уэллер, а Деймон – как Терри Холл. Ну, и так получилось, что Деймон был как раз в том настроении, чтобы сказать ему пару ласковых.
– Приятель, говно твоя обувь, а вот моя как раз-таки то, что нужно.
Тот второй, казалось, обиделся, нахмурившись, и, чувствуя себя абсолютно удовлетворенным, Деймон развернулся на пятках и зашагал прочь, не сказав больше ни слова. Вот таким вот образом Деймон научился выживать в первый год средней школы: никто не заметит отсутствия у тебя друзей, если ты будешь полнейшим мудаком.
Но вот, он снова здесь, тот самый парень, которого Деймон на днях осадил, был в паре секунд от того, чтобы стать мешком из кожи да костей, противостоит этим громилам, которые называли Деймона геем каждый божий день в течение шести лет.
Это все было в середине марта, три года назад. И благодаря этому парню, у Деймона было лето, целых три, когда его не назвали Демиеном. И таких же три беззаботных школьных года: он впервые играл музыку перед человеком, который над ним не смеялся.
…Он. И вот снова. Он. Местоимение такое: он. Все сводилось к нему, проблема была именно в местоимении. Местоимение, которое не давало ему уснуть ночью, приковав взгляд Деймона к потолку. Губы пересохли, сердце бешено колотится, пока он размышляет, а не сошел ли он с ума.
Деймон поднял взгляд и снова – он: как всегда улыбающийся, нелепый, тощий парень с растрепанными волосами, спадающими на глаза, выставленными вперед ногами в кроссовках с развязанными шнурками; на нем выцветшая футболка Sgt. Pepper’s, он закусил нижнюю губу, напевая мелодию King Crimson и играя на воображаемой гитаре. Боже, как Деймон его ненавидит. Ненавидит тот факт, что должен стесняться этой дистанции между ними в пару сантиметров, ненавидит то, как Грэм прислонился к стене кафетерия и, вот, между ними сейчас эта пара сантиметров, которую Деймону так хотелось сократить. Он хотел склониться над этими манящими губами, словно первый человек в космосе, совершивший шаг в забвение – просто ради того, чтобы потом быть тем, у кого спросят: «Ты видел Бога, там, наверху?».
Сегодня он скажет Грэму. Он исписал поля тетради по математике пятьюдесятью одинаковыми надписями, словно какая-то школьница. «Ты скажешь ему» – пытался он приободрить сам себя. Он написал это. Пятьдесят раз. А потом его стошнило в мужском туалете на второй же перемене. Грэм поймет, подумал он. Он не перестанет со мной разговаривать. Надеюсь.
– Чего уставился?
Деймон моргнул, возвращаясь в реальность:
– Прости. Просто задумался.
– О чем?
– Да ни о чем.
Грэм ухмыльнулся и ткнул его локтем в бок:
– Ни о чем, да? Сто процентов ты опять думал об этой своей Джейн.
– Нет.
– Не ври. Ты постоянно о ней думаешь, я же вижу. У тебя тогда появляется это дурацкое выражение лица втресканного по уши. Мерзость. По хорошему, – ей в тюрьму дорога за то, ну, что она трахалась с несовершеннолетним школьником вроде тебя.
– Я не… думаю о ней, – Деймон запнулся. Затем вновь перевел взгляд на Грэма, – Я думаю о том, как буду жить без тебя.
Грэм фыркнул.
– Господи, вечно ты все драматизируешь, да? Актерство как раз по тебе, – Грэм прикусл губу и вытянул ноги, – Да и, к тому же, я уезжаю не раньше, чем через год. А вот ты ведешь себя так, будто я бросаю тебя или типа того.
Деймон пожал плечами и неуклюже прислонился к стене:
– Ну, я о том, что ты скоро уедешь. Я не смогу видеть тебя.
Грэм закатил глаза.
– Боже, Деймон, все будет хорошо. У тебя же есть Джейн, помнишь? – он пнул ногой кафельную стену, – Все, что ты делаешь – это тусуешься с ней.
– Да, наверное. Но мне нужно нечто большее, чем Джейн. Мне нужен, – Деймон поджал губы, – Да неважно.
Грэм улыбнулся его словам, вновь прислоняясь к стене. Он посмотрел куда-то вдаль, а затем, немного погодя, сказал:
– Я только что подумал – мы ведь вылитые Нарцисс и Златоуст, ага?
Деймон насмешливо глянул на него:
– Что ты имеешь в виду?
– Ну, понятное дело, что ты – Нарцисс, а я – Златоуст.
– Я все еще не понимаю, – Деймон покачал головой, улыбнувшись.
– Чего? Ты о своем нарциссизме или о сюжете?
Деймон закатил глаза и глянул на Грэма с натянутой улыбкой: – О сюжете, очевидно же. Грэм прикусил язык и уставился в потолок, уходя в размышления:
– Я имею в виду, что, типа, я отправлюсь в далекое путешествие, чтобы с головой погрузиться в мир гедонизма и приключений…
– Ну, так оно и есть, – Деймон кивнул.
– …Пока ты, мой лучший друг, остаешься здесь.
– А потом ты ведь вернешься навестить меня, да? Теперь припоминаю: я и моя монашеская жизнь в Колчестере… в ожидании «блудного сына», – Деймон закатил глаза и затем, прислонившись к стене, краем глаза посмотрел на Грэма, – Ты не собираешься возвращаться за мной, я знаю.
– Правда? – Грэм положил подбородок на колени и поднял взгляд своих больших, круглых глаз на Деймона, – Ты так думаешь?
– Ну, а почему Златоуст возвращается к Нарциссу?
Грэм замолчал, прежде чем вновь опустить подбородок на согнутые колени, а потом вновь встретился взглядом с Деймоном. В уголках его губ мелькнула улыбка, и он тихо сказал: «Потому что Златоуст любит его». Губы Деймона дрогнули. И вот, эмоция на лице Грэма вновь выказывала отсутствие какого-либо интереса, он быстро поднял взгляд и посмотрел куда-то вдаль:
– Все будет хорошо, Деймон. Я приеду летом. Да и, к тому же, ты ведь тоже уезжаешь в колледж, помнишь? Разве это не круто?
– Быть актером? Не совсем. Больше нет.
– Почему?
– Не знаю, просто… Просто я бы хотел делать музыку, понимаешь?
– Ну, ты найдешь кого-то. Может, не того, кто будет играть на саксофоне, но все же…– Грэм выпрямил ногу и вздохнул.
– Да, твой рот – он особенный, – перебил его Деймон, прежде чем бросить на Грэма озорной взгляд, от которого Грэм сморщился в отвращении.
Деймон опустил скрещенные до этого на груди руки и придвинулся ближе к Грэму так, что теперь они соприкасались плечами. Он засунул руку в карман, сминая там сложенную в несколько раз записку. «Просто сделай это. Просто отдай ему ее и уйди» – уговаривал себя Деймон.