Выбрать главу

Я живу потому, что у меня есть неплохие возможности иметь достаточно большое количество людей.

Я умираю потому, что мир в совокупности решил изодрать мой анус в клочья.

Кто я?

Парень, который стоит в куче мусора, бумаги, грязных носков и пьёт кофе из большой фарфоровой кружки на которой нарисован Чебурашка и тупо смотрит на холодильник.

Что дальше?

Проматываем плёнку.

Форвард.

Парень, который вдруг взвизгивает и изо всей дури расфигачивает кружку об близлежащую(да, именно так) стенку. Кофе растекается по постерам.

А парень орёт, просто стоит и орёт, уже на более низкой ноте, орёт в полнейшей фрустрации и злости, отчего горло у него начинает напоминать связку верёвок. Он орёт, а потом с матерными криками, мешая русский, английский, португальский, начинает лупить по холодильнику руками и ногами, оставляя в пластике вмятины, бьёт так, будто это его злейший и худший враг…

Ну почему я не могу жить спокойно?

Ну почему я вечно занимаюсь самоедством?

Не оправдал надежд моих богатеньких родителей?

Да срать я на них хотел.

Был слишком забит в детстве?

Да срать я на него хотел.

Я просто слишком

Люблю

И

Ненавижу себя.

У меня раздвоенное сознание и каждая часть тащит меня в свою сторону.

Поэтому-то я и принимаю всю эту гадость. Она меня уравновешивает…

Да срать я на себя хотел.

Лучше буду животным и буду жить по течению, не забивая ячейки памяти всей этой хернёй.

Нет, лучше буду человеком и…

Нет, вообще-то я дизайнер. Нейро-дизайнер. Моя работа заключается в том, что я подключаю себя (глубоко-глубоко) к Сети и начинаю торговать своими грёзами. Домами, которые настолько реальны, насколько великолепны. Пейзажами и ландшафтами, доселе никем не виданными. Мегаполисы, монстры… все то дерьмо, которое я вычерпываю из своих снов или создаю заново.

Я работаю на многие фирмы и нигде не прикреплён официально. Везде и нигде. Думаете, если бы мои работодатели узнали, что я Спящий, мне позволили бы этим заниматься?

Хрен.

Зато все поражаются, насколько мои работы изящны, хоть порой и жестоки.

Музыка – это те же сны.

Ей тоже можно управлять…

Вот выйти из сна сложнее. Намного, мать вашу, сложнее…

Особенно, если сон не твой.

Это случилсь меяцев семь назад. Я пришёл с какой-то попойки и отрубился.

Можно тут поговорить об открытиях.

Я открыл глаза и первое, что освидельствовало в моём сознании что дело пахнет керосином, был резкий больничный синий свет, причём мигающий.

Ванная.

Холодно. Было жутко холодно и мокро.

Сон так быстро не отпускает.

Trapped in the wake of a dream…

Я обнаружил себ в ледяной ванне. Действительно ледяной, посколько, будучи в сомнабульном состоянии я притащил туда два пакета сухого льда.

Я не мог двигаться, будучи обледенелым.

Я не знал, как моё сердце это выдержало.

Я лежал в холодной ванне, покрытой ледяной крошкой и думал.

Что-то там было не так.

Кап. Кап. Кап-кап-кап.

Из крана мерно капала вода.

Я посмотрел вниз, безучастно и отстранённо заметив, что на бордюрчике лежат бритвенные лезвия, измазанные кровью.

Я посмотрел на свои сине-белые руки, частично погружённые в воду и заметил, что на них аккуратно нарисованы две английские заглавные буквы «Ай», с перекладинами на запястьях и сгибах локтей.

Синее мигание.

Гудение.

Стробоскоп.

В таком свете всё становится преувеличенно чётким, а тени – яркими.

В таком свете, очень холодном, морозном свете, кровь похожа на вязкие чернила.

Она стекает с моих рук, из моих вспоротых вен, в воду, ровными чёрными полосками.

На самом деле, такого умиротворения и спокойствия, такой дзэнской гаромонии, как я испытал тогда, лёжа в холодной воде с перерезанными венами, наблюдая, как сочится, набухая, кровь, я не испытывал никогда.

Сухожилия и связки, вывернутые из моих рук блестели, красно-белым. Кожа разошлась под лезвиями, и это было красиво. Сверху она белая, а изнутри подбита красным.

Тишина была…перфекционистской.

Совершенной.

Жаль, что в тот момент не было боли.

Моя голова была откинута назад, а кровь всё текла…

Не знаю, кто виноват, но на полке у раковины, что как раз висела справа от меня, лежал терминал-2.

Не знаю, чего я испугался.

Ответственности.

Неизвестности.

Того, что почти впервые в жизни я был спокоен и счастлив?

Я позвонил Ленке.

Она примчалась…

И…

Хэппи-энд.

Моя нервозность и злость и ненависть и дёрганность, как ни странно, не заполняют пустоту.

А…ну что мы всё обо мне да обо мне?