Каким-то образом, даже когда встречи не касаются его или его работы, Майкл находит способ указать на все критерии, по которым Клаус не соответствует его стандартам. Эти смехотворные, недостижимые стандарты, которые, кажется, предназначены только для его кровных родственников; внебрачные дети обречены на жалкое падение.
После этого ему нужно либо выпить кофе, либо просто выпить, но сейчас середина дня, а он еще не так далеко зашел, так что, на самом деле, есть только один вариант.
Он щурится от яркого свечения снаружи, не привыкший к такому количеству естественного света. Надо было взять с собой солнечные очки. Ребекка, с ее калифорнийским загаром, всегда дразнила его тем, как он бледен, называя его вариациями графа Дракулы или говоря, что в следующий раз он будет сверкать под солнцем, чего он никогда не мог понять. Одна из ее вампирских подростковых драм, без сомнения. Клаус безумно любит свою сестру, она, безусловно, его любимый родственник, но кажется, ей никогда не было больше семнадцати.
Клаус на мгновение ошеломлен тем, как переполнено кафе. Он так привык к медленному потоку клиентов в безбожно ранние часы, что никогда не знал, что это заведение становится таким оживленным.
Неудивительно, что Кэролайн нуждалась в помощи. Все столики заняты, и некоторые люди даже стоят у окон, потягивая кофе и просматривая свои ленты в твиттере и Инстаграмме. Энзо стоит за кассой, принимая заказ, а Кэролайн чуть впереди, весело болтая с ним.
Все лицо Клауса морщится от досады, огонь лижет его изнутри. Он целеустремленно шагает в сторону дружеской компании.
— Эй! — говорит Кэролайн, улыбаясь прежде, чем замечает выражение его лица. — Что случилось?
— Да, Никлаус, — говорит Элайджа, изображая беспокойство. — Ты выглядишь расстроенным.
— Я только что познакомилась с твоим братом! — добавляет она, указывая на Элайджу, чья улыбка становится шире, как будто он чрезвычайно горд собой. — Сколько вас всего?
— Боюсь, слишком много, — парирует Клаус.
— Это просто божественно, мисс Форбс, — говорит Элайджа, отхлебнув из чашки с таким одобрительным гулом, что Клаус ощетинился.
—Я горжусь тем, что оставляю прекрасные первые впечатления.
—Совершенно верно, — тут Элайджа поворачивается к нему. — Спасибо, что порекомендовал мне это место, Никлаус.
—Не упоминай об этом, — бормочет он.
— Это действительно изысканно. Я обычно просил свою помощницу сходить в ближайший «Старбакс»… — Кэролайн делает гримасу, а Элайджа ухмыляется. —Знаешь, о чем я подумал? Я позабочусь, чтобы с этого момента она приходила только сюда. На самом деле, я попрошу весь мой персонал приходить за кофе к вам. Они, без сомнения, поблагодарят меня.
— Это очень великодушно, спасибо! — Кэролайн кажется такой искренне счастливой, что Клаус даже не злится на Элайджу за очевидный укол.
— Ну что ж… Мне пора идти. Было приятно познакомиться с вами, мисс Форбс.
— Просто Кэролайн, пожалуйста.
— Кэролайн, — повторяет Элайджа, полный самодовольства и вежливого почтения. — Поздравляю с открытием прекрасного кафе.
Щеки Кэролайн слегка краснеют, когда Элайджа подмигивает ей, прежде чем повернуться на каблуках. Кровь Клауса течет горячее, чем тот кофе, который он хочет опрокинуть на своего брата за этот дешевый флирт.
— Никлаус, — кивает Элайджа, проходя мимо и выходя.
— Ты никогда не говорил мне, что у тебя хороший брат, — говорит Кэролайн.
— Потому что я сам не знал об этом.
— Что такого с Элайджей?
Элайджа. Едва познакомились, а уже идут по именам.
— От Кола всегда знаешь, чего ожидать, а этот — переодетый дьявол.
Кэролайн смеется, качая головой. Клаус хмурится.
— Что тут смешного?
— То же самое он говорил и о тебе.
***
Кофе Кэролайн действительно творит чудеса, вот только он сам еще не начал творить чудеса.
С тех пор неделя Клауса пошла под откос. Его несчастье имеет мало общего с Элайджей или его юношеской идеей провокации, но тот факт, что каждый человек в команде его брата, включая самого Элайджу, внезапно разгуливает по офису с чашками «Mystic Café» весь долбанный день, в то время как у Клауса едва есть время, чтобы дышать, только ухудшает его настроение.
Клаус, конечно, должен радоваться за Кэролайн. Ее бизнес процветает, и, каковы бы ни были мотивы Элайджи, он не лгал, слишком наигранно боготворя ее кофе. Это нечто иное, как послание Бога. И все же Клаус не может не чувствовать себя… Обманутым.
Его маленькие утренние ритуалы с Кэролайн были единственной частью жизни, к которой его семья не могла прикоснуться. Глупо, возможно, но в его все более хаотичные дни это стало единственной вещью, которую Клаус действительно ждал, наслаждаясь временем, которое он проводил в её компании, не думая о слиянии, клиентах или Майкле. Вид того, как работники компании Майклсона медленно стекаются в его убежище, одновременно раздражает и бесит его. Это несправедливо. Сначала Кол, потом Элайджа и его свита приспешников. Что дальше? Майкл?
Клаус до сих пор, насколько ему известно, единственный человек, который каждый день говорит «Удиви меня», когда Кэролайн просит его заказать, и искорка вызова в ее глазах бесценна. Никто не может этого отнять.
— Я возлагаю на него большие надежды, — возбужденно говорит она, готовя ему напиток.
— Расскажи.
— Я уже давно об этом думаю. Это полностью поглотило мою жизнь. После многих экспериментов, кажется, у меня получилось. Ты будешь моим подопытным кроликом.
— Вы оказываете мне честь быть первым, кто попробует оригинальное творение мисс Форбс? — говорит он, кривя губы в довольной улыбке. — Я постараюсь не льстить себе.
— А должен бы, — говорит она, надевая на стакан картонный рукав. — Я сделала это специально для тебя.
Сердце Клауса бешено колотится в груди.
— Специально для меня?..
Она кивает.
— Ты приходишь сюда каждый день, ожидая, что тебя удивят, а у меня в рукаве много тузов, но я поняла… Настоящая задача состоит не в том, чтобы заставить тебя любить что-то новое каждый день, а в том, чтобы заставить тебя влюбиться только в одно. Я взяла на себя непосильный труд найти для тебя идеальный напиток. Тот, который заставит тебя приходить сюда долгие годы и который ты больше нигде не найдешь. Я подумываю назвать его «Клаусом».
Клаус облизывает губы, пытаясь сдержать глупую улыбку, рвущуюся наружу, но безуспешно. У него такой неприличный вид. Клаус Майклсон не делает глупостей, несмотря на то, как часто он выставляет себя дураком перед Кэролайн Форбс.
— Ты меня заинтриговала, — говорит он, пытаясь скрыть неприличный уровень возбуждения, нарастающий в животе.
Кэролайн ставит чашку на стойку и медленно пододвигает ее к нему.
— Я внимательно наблюдала за тобой последние несколько недель. Перечислила все твои реакции, от наименее довольных до положительно влюбленных. Все эти едва заметные звуки, то, что ты делаешь своим ртом…
— Что я делаю?
— Растягиваешь губы в не совсем улыбке, выгибаешь брови и на щеках появляются ямочки. Это твое озадаченное лицо.
Клаус издает легкий смешок.
— У меня не озадаченное лицо.
—Продолжай обманывать самого себя. И это… — она дважды постукивает пальцами по чашке. — Должно быть что-то получше.
Кэролайн делает шаг назад, положив руки на талию, и застывает в напряжении.
— Это звучит как слишком большая ответственность, любовь моя.
— Я знаю. Но доверяю своему мужеству.
— Я уверен, что у тебя потрясающее мужество, но что, если мне не понравится?
— Тогда просто будь честен, и я постараюсь сделать что-то ещё.
— А как я узнаю, действительно ли мне понравилось? Может быть, реакция будет такой же, как и раньше.