— Я не хочу утомлять тебе своими семейными проблемами.
— Мне не скучно. По-моему, это очень интересно.
— Ты понятия не имеешь, о чём говоришь.
— Может быть, но я единственный ребенок, и у людей, которых я знаю, был только один брат или сестра. У тебя же их целая куча. Я всегда хотела большую семью.
— Моя большая семья заставила бы тебя захотеть убежать в горы и спрятаться в пещере навсегда.
— Значит, вы не ладите?
— Это немного… Сложно.
— Ну, ты же не бежишь в горы и, по-моему, неплохо справляешься, если хочешь знать мое мнение, — Кэролайн отодвигает стул и подмигивает ему. — Долг зовет.
Клаус остается в состоянии абсолютного недоверия, когда она возвращается к стойке. Тридцать два года, и это, возможно, первый раз, когда кто-то утверждает, что у него все в порядке.
Он не знает, то ли Кэролайн совсем спятила, то ли она действительно видит то, чего не видел ни один другой человек, вот только Клаус почти боится поверить в последнее.
Он как раз читает самый скучный юридический документ в мире, когда Кэролайн ставит перед ним чашку.
— Еще один? Я думал, ты отказалась продать мне… — Клаус замолкает, когда она поворачивает чашку так, чтобы он мог прочитать надпись на боку — не ее уже знакомым каллиграфическим почерком.
«Ты симпатичный». А после следует номер телефона и подмигивающий смайлик.
Брови Клауса морщатся.
— Что это?
Улыбка Кэролайн выглядит слишком натянутой, чтобы быть хоть немного искренней.
— Рыжеволосая девушка за стойкой прислала его тебе. Ее зовут Женевьева.
Клаус поднимает глаза и тут же обнаруживает, что девушка смотрит прямо на него. Она машет рукой, алые губы растягиваются в очаровательной улыбке. Он застывает на мгновение, не зная, что делать. Через некоторое время, когда ему кажется, что уже неловко продолжать тупить, то решает помазать ей в ответ, кивая в знак признания.
— Это очень странно, — тихо говорит он себе под нос, хотя Женевьева вряд ли их услышит. — Не думаю, что кто-то когда-либо подсовывал мне свой номер телефона на чашке кофе. Что это вообще такое?
— Латте.
— Только латте?
Кэролайн пожимает плечами.
— Она спросила, какой хороший кофе можно отправить незнакомому парню, я сказала латте.
— То есть, это ты предложила ей?
— Я не знала, что она имеет в виду тебя.
— И ты посоветовала бы ей «Клауса», если бы она уточнила?
Кэролайн усмехается.
— Пожалуйста. Это было бы слишком легко для нее.
— Конечно, дорогая.
Клаус качает головой, делая глоток латте. Это неплохо, но как-то слишком просто…
Кэролайн погубила в нём любовь почти ко всем видам кофе, кроме своих особенных персональных миксов. Этот латте вполне мог быть нормальным до того, как он встретил ее. Теперь же он просто падает плашмя, невкусный и не впечатляющий.
Впрочем, бедняжка Женевьева тут ни при чем: в присутствии Кэролайн почти все теряет цвет.
— Что мне ей сказать? — спрашивает Кэролайн.
— Что ты имеешь в виду?
— Она просила меня спросить, не перезвонишь ли ты ей.
Клаус смотрит на нее, на внезапную напряженность в ее глазах…
— Хорошо. Скажи ей, что я занят.
— Значит, ты не позвонишь?
— Нет.
— А почему бы и нет?
— Разве это имеет значение?
— Может быть.
Он на секунду задумывается, снова украдкой бросая взгляд на Женевьеву. Несколько лет назад она была бы как раз в его вкусе. Кол, наверное, назвал бы его идиотом за то, что он упустил шанс на свидание. Год назад Клаус тоже так бы поступил. Внезапно, однако, он больше не чувствует себя таким отчаявшимся.
— Я не хочу, — просто говорит он.
— Она хорошенькая.
Клаус поджимает губы.
— Наверное.
Кэролайн на мгновение замолкает, а потом снова улыбается, на этот раз искренне и открыто.
— Я скажу ей, что у тебя есть девушка.
— Зачем?..
— Это лучше, чем быть просто занятым. Она только что купила тебе кофе, так что не наезжай на нее.
Кэролайн возвращается к стойке и что-то шепчет Женевьеве. Даже издалека он видит ее насквозь, пусть и через этот извиняющийся фасад. Она ужасная лгунья, но Клаус находит это странно милым.
Женевьева издает тихое «о», выглядя очень разочарованной, когда одними губами говорит ему: «Мне очень жаль», прежде чем выбежать из кафе.
От Клауса не ускользает, как Кэролайн возвращается к работе, перескакивая с ноги на ногу.
***
Когда Клаус выходит из лифта, Хейли, секретарша Элайджи, ждет его с какими-то бумагами на подпись. Они с Хейли никогда не встречались лицом к лицу, и он, честно говоря, не понимает, почему его брат нанял болтливую девицу, почти не имеющую квалификации для этой работы, но его был кофе божественен, и он в довольно хорошем настроении.
— Ну вот, дорогая, — говорит он ей, приветливо улыбаясь и возвращая подписанные бумаги без малейшего намека на жалобу.
Лицо Хейли сморщивается, как будто он только что ударил ее.
— Ты в порядке?
— В каком смысле?
— Ну, ты… — она оглядывает его с ног до головы. — Только что был милым.
— Тебя это беспокоит?
Она на секунду задумывается.
— Может быть.
— Ну, если хочешь знать, я в хорошем настроении.
Она, прищурившись, смотрит на него.
— Ты уверен, что не ударился головой? Может стоит сказать Элайдже?
Клаус хихикает, отпуская ее взмахом руки, прежде чем отпить кофе.
— Доброе утро.
— Бека, ты видишь то же, что и я?
— Мои глаза и уши обманывают меня, Кол, или Никлаус пожелал доброго утра секретарше Элайджи?
Клаус поднимает голову и видит, что оба его родственника не слишком осторожно шушукаются в нескольких футах от него; Кол щеголяет притворно-шокированным выражением лица, которое выглядит откровенно нелепо, а Ребекка слегка раздражена, впрочем, как и обычно.
Несмотря на поддразнивание, Клаус не может сдержать радостного трепета, который охватывает его сердце при виде сестры.
— Ребекка, — говорит он вместо приветствия, скривив губы в усмешке.
Хотя, возможно, слишком рано, потому что эти двое продолжают свою глупую пантомиму.
— Как ты думаешь, что это за странная штука у него на лице? — спрашивает Кол.
— Может, позвонить в 911? Возможно, у него инсульт.
— Забавно, — невозмутимо произносит Клаус. — Вам двоим стоит обзавестись собственным ситкомом.
У Кола отвисает челюсть, и он толкает сестру локтем.
— Бека… Ты же не думаешь, что это возможно… Улыбка?
— У Ника? Никогда. Мышцы его лица застыли в постоянной хмурой гримасе. Врачи сказали, что это необратимо. Хроническая заноза в заднице.
— Вы двое уже закончили?
— Не совсем, — отвечает Кол, и на его губах появляется хитрая ухмылка. — Но, к сожалению, мне нужно кое-куда. Ты ведь заберешь его отсюда, правда, Бека?
— Не забудь, что мы с тобой вместе обедаем! — кричит она ему вслед, когда Кол вальсирует по коридору.
— Почему ты не предупредила, что приедешь? — спрашивает Клаус.
Ребекка берет брата под руку, и они направляются в его кабинет.
— Тогда, это не было бы сюрпризом.
— Что привело тебя домой?
— Работа. Я должна посетить всевозможные места для нового телешоу, которое мы начнем снимать через пару месяцев.
— В Новом Орлеане?
— Да, Марсель играет главную роль.
— И о чём оно?
— Вампиры.
— О, ради всего святого! Ты еще не закончила с этим?
— Никогда! Не стоит недооценивать соблазн тьмы, Ник.
Тьма. Он закатывает глаза. Клаус смело мог бы сказать, что в нем гораздо больше тьмы, чем в вампирах, которые светятся под солнцем.
— У тебя уже есть призраки, ведьмы, и вот-вот будут вампиры. Может хватит?