— А на столах у сотрудников, продающих эти корма, тоже должны находиться образцы продукции? Просто распечатанные или все-таки надкушенные?
— Да кто знает, что там у них стояло! — Моя шутка оказалась слишком тонкой для Вовы. — Вань, в натуре, хорош по телефону трещать, поговори с пацанами.
«Вот и до пацанов договорились, — думаю я, — интересно, когда? Минут через десять или позже?»
— Ну что, будем разъезжаться, — включается закончивший разговор Ваня. — Считаемся?
И тут Вова выдает. Ему даже десяти минут не потребовалось.
— А поедем в караоке, а? В «Кафку». Ща столик возьмем, попоем часик, а?
— Последний раз предложение «поехать в караоке» вкупе с «пацанами» я слышал полгода назад в «Галерее», — шепотом говорю я Антону. — С тех пор я туда не хожу. Спасибо тебе за вечер, брат.
— Я, что ли, его напоил? — шипит Антон.
— Ты сделал гораздо хуже. Ты пригласил сюда меня.
— Иди к черту, я сам не знаю, как мне отсюда свалить! Если ты такой умный, отцепи его.
— Э, в натуре, хорош шептаться! — разворачивается к нам Вован. — Короче, поехали, я проставляюсь. За начало холостой жизни. — Он закатывается пьяным смехом и поднимает правую руку. — Посчитайте нас!
— Вов, давай не сегодня, — пробует приструнить его купеческую удаль Антон.
— У меня завтра встреча в девять, я не могу, — категорично выступает Ванька.
Я понимаю, что никто из этих слюнтяев не способен разрешить ситуацию, и принимаю отчаянное, но верное решение. Отваливаю к столику со знакомыми девицами. Они пьют шампанское, едят сашими и глазеют по сторонам. Картина, в целом, типична.
— Здравствуйте, девушки, как складывается вечер? Давно не виделись! — Я целую обеих в щеки. — Настя, у тебя грустные глаза, ты меня расстраиваешь!
— Скучно, Андрюша, очень скучно, — откликается Настя. — Вот сидим с Машкой, допиваем шампанское и отчаливаем.
— Как-то безрадостно все у вас, — мажу я глазами по Маше. — Как-то сложно все.
— А у тебя есть предложения? — Настя делает глоток и прищуривается. — Это твоя компания, да? — указывает она на наш столик.
— Ага. Ничего интересного. Выгуливаем сына одного угольного олигарха (только между нами, окей?). Он желает в караоке ехать, а мы хотим домой, спать. — Я делаю унылые глаза. — Завтра нас снова ждут пыльные офисы столицы.
— У вас тоже ничего веселого, как я посмотрю. Город умер, если даже ты, Андрюшечка, едешь домой в столь ранний час.
— А что за сын? — оживляется Маша.
— Сын? — Я ухмыляюсь. — Сын на самом деле спит и видит, как очутиться за вашим столиком.
— Он же пьяный в хлам, — кривится Настя. — Сейчас начнутся слюнявые приставания.
— Я тебя умоляю, зайка! Я тебя умоляю! — Я обнимаю ее за плечи. — Какие приставания?! Скрасит ваше тоскливое одиночество, и все!
— В смысле? — не врубается Маша.
— В смысле счет оплатит. Или дальше куда пригласит.
— Я дальше никуда не поеду. Я поеду домой, — мотает головой Настя.
— Ну, и не поедем, так… потрещим. — Маша стучит пальчиками по бокалу. — Андрюш, он вообще нормальный? Ты его давно знаешь?
— Господи, да десять лет уже. Какой он нормальный? В пятницу развелся и собирается оставить бывшей жене папину квартиру на Комсомольском, а сам съехать в дом на Истру. Нормальные люди так поступают?! На черта нормальному человеку жить на Истре, я вас умоляю!
Глаза Маши загораются. Настя переводит взгляд на Вована, затем на меня.
— Маш, в принципе, можно еще по бокалу. Как думаешь?
— В принципе… — Она делает паузу. — А сколько сейчас времени?
— Какая разница, зайка? — Я беру в руки щипцы для льда и кидаю в Машкин бокал пару кубиков. — Relax, take it e-e-e-e-a-a-a-sy-y, para durirum daram dara…
— Ну ладно. Веди своего холостяка, — уголками губ улыбается Настя.
— Ты точно уверен, что тебе нужно домой? — интересуется Маша, поправляя под платьем бретельку бюстгальтера.
— К сожалению, зайка. К огромному сожалению, — я прикладываю руку к груди, картинно кланяюсь и скипаю обратно к нашему столику.
Там продолжается жаркая дискуссия по поводу скоропалительного расчета. Вова настаивает на продолжении праздника.
— Брат, — я встаю у него за спиной и кладу руки ему на плечи, — брат, я только что разговаривал с двумя телками. Не оборачивайся. Он все равно делает попытку обернуться, но я удерживаю его обеими руками.
— А… чо за телки-то? — мычит Вован. Антон и Ваня с надеждой смотрят на меня.
— Хорошие, Вова, хорошие. Одна из них на тебя запала. Вторая, в принципе, тоже не прочь. Пошли, познакомлю.
— Я не знаю. — Вова обмякает на стуле. — Неудобно как-то… Ты гонишь или серьезно говоришь?
— Вова, чего ты менжуешься, а? Ты человек, а не офисная мебель! Пошли со мной! — командным голосом говорю я ему прямо в ухо.
— Вован, телки нереальные, мне отсюда хорошо видно, — кивает Ваня.
— А одна из них работает в финансах «Nestle», я ее знаю, — подзуживает Антон.
— Вова, это шанс, который судьба посылает тебе в ответ на недостойное поведение твоей бывшей. Я тебя умоляю, не упусти его. Сделай это ради своей страны, чувак!
— Почему ради страны-то? — Вова все-таки оборачивается. — Страна-то тут причем?
— Присказка такая. — Я не даю ему опомниться, хватаю за плечи и тяну вверх. Вова встает, надевает пиджак и неуверенно тащится за мной.
Мы подходим к девушкам:
— А вот и мой грустный, но прекрасный друг, сударыни. Это Владимир. Тоже скучает. Девушки смеются.
— Володя, а вы о чем скучаете? — спрашивает его Маша.
— А давайте выпьем за скуку! — перехватывает инициативу Настя.
— А потом в караоке поедем, — выдавливает из себя этот пьяный баран. Кажется, все мои усилия пошли прахом, но неожиданно меня выручает Маша:
— А что? Я, например, очень люблю петь, — похоже, она готова отправиться даже в зал игровых автоматов.
— У вас еще, оказывается, и общие интересы! Маша, ты никогда не говорила мне, что любишь петь!
— Ты никогда не спрашивал, — хмыкает она и переключается на Вову. — А куда поедем? В «Крик»? В «Чипполино»?
— Браво! — Я хлопаю в ладоши. — Ладно, друзья, я, пожалуй, пойду. Не буду вам мешать, не хочу отсвечивать, и все такое. — А может, с нами, а? — интересуется Вовка.
— Нет, нет, нет. Наин, ноу вей, но пасаран и так далее.
— Бывай, брат. — Вова встает, обнимает меня и целует в обе щеки. — Завтра увидимся! Счет за стол пусть сюда пришлют!
— Нет проблем, старичок! — Я выскальзываю из его объятий, незаметно посылаю девушкам воздушные поцелуи и возвращаюсь к ребятам.
— Как тебе это удалось? — выпаливает Антон. — Я думал, мы сегодня попали, — кривится Ваня.
— Все зависит от того, как себя позиционировать. — Я допиваю свой виски. — Ваня, позови официантку, пусть она счет за наши посиделки этому кретину отнесет.
Ваня беззвучно, но картинно аплодирует. Антон поднимает два пальца, салютуя. Откуда-то сверху начинает играть «Smalltown Bоу»:
Run away,
Turn away,
Run away,
Run away.
Я ставлю пустой бокал на стол:
— Пора валить, они могут передумать…
ОРГАНАЙЗЕР
Кроме всех перечисленных приемов рекомендуем
взять на вооружение важнейший принцип тайм-менеджмента:
«Все может быть усовершенствовано».
Я купил себе новый «Moleskine». Не в том дело, что старый закончился, а просто надоел. Кучи непонятных имен, телефонов, какие-то пометки, цифры, расчеты… Замусоленные страницы, и все такое. Когда-то я его купил, чтобы начать, наконец, писать книгу о ночной Москве. Ну, знаете, списывать портреты с живых людей, подмечать сцены, переносить увиденное на бумагу. Даже первые записи успел сделать. Однажды, сидя в кафе с какой-то компанией, достал эту записную книжку, и тут одна телка говорит: «Ты знаешь, что в таком же блокноте делал записи Хемингуэй?» Представляете? Эта глупая сука так и сказала, причем с таким видом, словно сообщила одной ей ведомое тайное знание, ибо никто, кроме нее, не читал рекламной брошюры, валяющейся на каждом стенде с элитными канцтоварами. «"Moleskine"» — такие блокноты вели Хемингуэй, Набоков и Сент-Экзюпери». Это все равно что сказать человеку с банкой «Пепси» в руках: «Ты знаешь, что это вкус победы?» Не люди, а билборды! С тех пор я при посторонних ничего не записываю в «Moleskine», чтобы не давать идиотам поводов продемонстрировать свою информированность. Эта мысль во мне еще более укрепилась, когда с такими блокнотами стали ходить не только правильные люди типа медийщиков, журналистов, пиарщиков, но и вся колхозная тусовка — от студенток педагогического до содержанок, от менеджеров среднего звена до домохозяек. Полный отстой! А новый блокнот я купил для того, чтобы записывать свои тексты. Писать на диктофон — попсово, а в блокнот — оригинально. Во всяком случае, мне кажется, так оно и есть.