Обратно к целителям чародей не пошел, но и в лес не сунулся. Решил побродить по деревне, поискать себе дело. Он чувствовал себя уже куда лучше, хотя под бинты словно засыпали горсть живых муравьев, и теперь они старались прогрызть себе путь наружу. Рубик давно научился отключаться от неприятных ощущений, но от невыносимых средств не было. А такое было одно.
И оно словно пробило дырку в груди, когда он снова увидел Юрнеро и Ланайю у того сломанного фонтана. Мортимер сидел рядом, громко хлопая хвостом по траве, и делал вид, что понимает их разговор. Рубик же даже слушать их не стал, а, круто развернувшись, ушел куда-то на соседнюю улочку, сгибаясь в попытке приглушить это жгучее ощущение в груди.
Было до того больно, что колдун невольно отер слезы с глаз. Рука дрожала. Неужели он чем-то заболел? Ходит как мякиш…
- А, вот ты где.
Рубик вздрогнул, застигнутый врасплох, выронил свой искалеченный посох, задергался, пытаясь его поймать, но его поймала спокойно стоящая перед ним Беатрикс.
Пороховница, или, как ее ласково называли в стане Света, Бабуля была из расы смышленцев, не отличавшихся высоким ростом, и Беатрикс тоже едва ли доставала макушкой хотя бы до пояса Рубика. Доставала своей пышной, почти с себя саму величиной, прической, конечно, но ей всегда приходилось задирать голову, особенно уж в разговорах с уродившимся длинным, как жердь, Великим Магом. Даже верхом на своем любимце Мортимере, на котором она сидела в крупном седле с приколоченной к нему турелью, Пороховница смотрела снизу вверх. Но это редко когда ей мешало.
- Я пошла к целителям, но они сказали, что ты, дескать, хулиган такой, удравши. Зачем бегуешь от врачей?
- Я… - Рубик забрал посох и болезненно зажмурился, надеясь, что его нервозность спишут на ранение. – Я ходил к Тресдин. Хотел узнать, могу ли помочь с патрулем.
- Ха! Чевось удумал! Ты едва ли на ногах стоишь! Какой тебе патруль, тебе минимум луну нужно в кровати валяться!
- Не хочу.
- Упрямый ты, как кошка. Ты смотри, я Свену нажалунькаюсь, он в тебя мозгов-то встукнет. Или к кому ты там прислушиваешься? К Юрнеро?
В груди снова мучительно заныло, и маг сделал вид, что закашлялся, но от проницательной Беатрикс это не укрылось. Умолкнув, она с интересом наблюдала, как колдун приходит в себя и натягивает на лицо маску безразличия, и наконец захихикала.
- Ах вот где у тебя болит.
- Я простудился, - буркнул Рубик, старательно не встречаясь с бабулей взглядом. – Вот и болит.
Пороховница заулыбалась, обнажая мелкие острые зубки, и похлопала колдуна по коленке – выше не доставала.
- Конечно. А теперь пошли в тепло, я тебе чайку налью. Надо же простуду выгонять, ведь так?
Не найдя аргументов против, Рубик лишь плечами пожал. И поплелся за подпрыгивающим в такт шагам большим седым шаром волос Беатрикс, которая засеменила впереди.
Она привела его в довольно большой дом, очевидно, принадлежавший когда-то зажиточной семье. Кирпичные стены и черепица были обильно увиты плющом и зеленью, под окнами разросся шиповник, и жилище даже был вполне достойным – время, дожди и отсутствие внимания только немного подъели крышу да побили пару окон. В обширной гостиной был крупный камин из некогда белого камня, уже тут и там покрывшегося комочками мха и сажей, но внутри весело трещал огонь, который согревал немногих озябших присутствующих: двух жричек из храма Света да Траксекс с перевязанной лодыжкой. Над пламенем висел большой чугунный чайник, а перед камином стоял небольшой столик с полдюжиной чашек, чуть поколотых тут и там, и блюдо со свежим печеньем за авторством, несомненно, одной шустрой бабульки.
- Садись, - махнула на диван с полуистлевшими подушками под нестройные приветствия Беатрикс, спокойно подходя к огню, и легко, несмотря на хрупкое телосложение, вытащила урчащий чайник.
- Я мог бы и помочь… - запоздало протянул руку Рубик.
- Глупости. Ты тутки гость. Сади свою задницу и грейся, ты дрожишь, как вигилец пред мо’рокай.
Маг закатил глаза и все-таки сел на диван, а потом осторожно откинулся на спинку. Обычно он плюхался так, что пружины вылетали да мышей где-то в подполе удар хватал, но здесь примешивалось сразу два «но». Первое – не факт, что этот несчастный диван не сломается под его весом. Второе – больная спина спасибо не скажет. Было вообще даже третье «но», однако ревущую реку мыслей прервала Беатрикс, бережно вручая Рубику полную горячего чая чашку с рисунком из каких-то диковинных цветов.
- Держи, малыш. Грейся, у тебя лапки холодные, как бури Айсрека. И печенье бери, я проверю!
- Спасибо, - благодарно склонил голову чародей и с наслаждением вдохнул приятный чайный аромат. Шиповник, вероятно, тот же самый, что под окнами растет. И смородина.
- Я даже не буду спрашивать, как ты его тут испекла, - негромко сказала Траксекс.
Беатрикс, разливавшая горячий чай кланявшимся ей жричкам, шкодливо захихикала.
- Великие Маги, можть, и колдуют всякое да разное, ан я вот своим особым волшебством знаменита.
- Великие Маги обязательно когда-нибудь сопрут у тебя рецепт печенья, - усмехнулся Рубик, кусая один взятый кругляшок, так вкусно пахнущий имбирем.
- Ха! Пусть попробуют. Но если Великие Маги будут хорошо себя вести и слушаться бабушку, можть, она и скажет сама, - потискала колдуна за щеку под смех девчонок Беатрикс.
Рубик зафыркал и уткнулся в чашку, предательски улыбаясь. Умела эта заводная бабуська поднять настроение. Хотя такому придурку, как он, достаточно, наверное, палец показать. Или сказать про лопату. Ну вот, он уже ржет. Ей-богу, ну что за чучело.
- Добрый день, госпожа Беатрикс. Мы не помешаем?
Ох, нет.
- Нисколечки. Садись, Ланайя. И ты, Юрнеро. Чаю? И не называй меня госпожой, ишь что вздумала!
Рубик крепко зажмурился, чувствуя, как деревенеют спина и шея. Ах, как же он не хотел тут быть.
Диван рядом прогнулся, принимая вес чужих тел, Беатрикс прошаркала к чайнику и, позвякивая чугунным носиком о края чашки, налила новоприбывшим чаю. Запахло вновь чаем, пахнуло ладаном от благовоний Ланайи и растертыми листками смородины.
- Я мог бы помочь, Беатрикс.
- Фрх! Что ты, что этот фей бескрылый! Я не настолько беспомощна!
- Извините…
- Пей чай. Замерз, небось, полуголый по улице шататься. А ночью дождь будет наверняка!
- Я в порядке, благодарю.
- Смотри, хулиганье! Простудишься – прискачешь за чаем.
- Не простудится. Он сам по себе горячий, как солнце.
- Рубик!
Громкий хруст, и Рубик в полной тишине, нарушаемой только потрескиванием в камине, со вздохом разжал стиснутую в крепкий кулак руку вместе с осколками лопнувшей в его хватке кружки.
- Порезался, - на удивление ровным голосом произнес он, стряхивая с ладони осколки, расцвеченные алыми каплями. – Я… вас покину.
И, схватив свой посох, вылетел на улицу.
Да уж, судьба обожает смех. Свой собственный, разумеется. И смех этот всегда злой, всегда жестокий, всегда холодный.
Беатрикс ошиблась, дождь уже льет вовсю, ледяной, как сталь.
Кровавый отблеск лунной стали…
Юрнеро признался, что ему постоянно холодно.
Он и правда горячий. Как солнце.
Рубик остановился, задрал голову навстречу дождевым каплям, глубоко вдохнул и выдохнул. Он убежал куда-то в лес. Прокатилось эхо, точно сонное урчание огромного зверя, родившегося где-то за лесом грома, тут и там шелестели листья, живые и мертвые, которых касался дождь. Что они шептали? Великий Маг не знал их языка.
Плечо обожгло чужое касание, и Рубик резко обернулся, выдвигая острый локоть. Пришелец увернулся, и маг раздраженно зашипел.
- Чего тебе?
Маска кажется совсем серой без солнечного света, не то алые, не то оранжевые узоры на ней – грязно-бурыми. По мокрой шерсти на мощный торс стекает вода – дождь набирал силу.