Он посмотрел на Леонарда со странным сожалением, и тот испытал смутное беспокойство, словно Родстейн знал о нем что-то такое, чего еще пока что не знал сам Леонард, и сожалел об этом.
Леонард встряхнул головой, отгоняя нелепую мысль прочь. Родстейн выпил и нес ерунду, вот в чем дело. Он и близко ничего не знал о Леонарде, они были знакомы всего ничего, и, что было более важным, Родстейн с его миллионами вообще был словно из другого мира. Что, ради всего святого, он мог знать о том, как чувствовал себя Леонард?
Леонард выпрямил спину, чтобы казаться более внушительным, и посмотрел прямиком на Родстейна.
– Что ж, я скажу ему. Мне жаль портить тебе все веселье, потому что я знаю, что ты стараешься сделать как лучше, но Шелдон мой друг, и я считаю, что он имеет право знать. Надеюсь, ты не воспримешь это, как что-то личное.
– О, отнюдь, не беспокойся об этом, – заверил его Родстейн. – Сказать по правде, я вообще не считаю, что тебе удастся его убедить. Но мне будет любопытно посмотреть, как ты пытаешься.
Он подмигнул Леонарду, дерзко ему улыбнувшись, и Леонард на мгновение замер, не зная, как реагировать. Затем Родстейн залпом осушил свой стакан, оставив его на железном поручне, и двинулся по лестнице вниз, прямиком в объятия бурлящего людьми и содрогающегося танцпола, легко находя себе путь сквозь толпу и словно не замечая заинтересованных взглядов окружающих, которые он неизменно притягивал к себе, будто магнитом. Леонард провожал его глазами до тех пор, пока он окончательно не затерялся среди полуобнаженных загорелых тел, извивающихся в танце, клубов искусственного дыма и падающих каскадом откуда-то сверху мыльных пузырей, переливающихся неоновыми огнями, а потом вернулся к бару, решив взять себе что-нибудь покрепче коктейля.
Он выпивал уже третью порцию скотча, приправленную чувством одиночества и жалости к себе, когда за стойку рядом с ним приземлился Воловитц, ударив его по плечу в знак приветствия. Он самодовольно ухмыльнулся и заказал коктейль, а потом повернулся к Леонарду и сказал:
– Черт подери, это лучшее место в мире, клянусь Богом. Эта Лайла – просто огонь. Мы начали с приватного танца, но все зашло гораздо, гораздо дальше, о, Господи Иисусе, тебе нужно слышать, как она стонала.
– О, я более чем уверен, что мне ничего такого не нужно, – пробормотал Леонард.
Говард вскинул на него недоуменный взгляд.
– Да что с тобой такое, чувак? У тебя, возможно, впервые в жизни появляется возможность залезть под юбку девчонке на миллион баксов, а ты убегаешь ото всех, сидишь тут один и надираешься скотчем.
– Вот именно, – с нажимом сказал Леонард, – эти девчонки далеко за границами наших обычных возможностей. И ты не видишь в этом проблемы, Говард? Это Родстейн, в нем все дело. Если бы ни он, эта Лайла и не взглянула бы в твою сторону.
– Я знаю! – с восторгом воскликнул Воловитц, улыбаясь так, словно разъяснял Леонарду очевидную истину. – В том-то и дело, неужели ты не видишь? К счастью, Эван стал нашим другом, и мы наконец-то оказались по другую сторону популярности, и теперь мы можем узнать на собственной шкуре, что чувствуют парни, которых по-настоящему хотят. И сегодня, Леонард, сегодня у меня был самый офигенный секс в моей жизни. И ты хочешь, чтобы после того, что произошло, я задавался вопросом, действительно ли я это заслужил?
– Я хотел бы, чтобы ты хоть ненадолго задался вопросом, зачем он это делает, – сердито сказал Леонард. – Но, похоже, это слишком для человека, который думает в первую очередь своим членом, верно?
Он раздраженно поднялся из-за барной стойки, едва не столкнувшись с Кутраппали, который появился откуда-то из мигающей неоновыми вспышками полутьмы, не менее довольный и сияющий от радости, чем Воловитц.
Они оба проводили его недоуменными взглядами.
– Что с ним не так? – услышал он удивленный голос Кутраппали.
– Я более чем уверен, что кое-кому просто следует чаще заниматься сексом, длительное воздержание дурно влияет на его характер, – с раздражением отозвался Воловитц.
Леонарду было наплевать, что они болтают, он хотел просто убраться оттуда. Он едва ли мог бы объяснить самому себе, почему у него не получалось просто взять и воспользоваться ситуацией на полную катушку, как сделали Говард и Радж. Но какая-то его часть наотрез отказывалась принимать подачки Родстейна. Должно быть, Родстейн считал их жалкими неудачниками, не способными найти себе девушек самостоятельно, но черта с два это было правдой, зло думал Леонард. Нет, обдумав на секунду эту мысль, он вынужден был признать, отчасти это было правдой. Но это не означало, что они были готовы с благодарностью броситься в объятия любой из девушек, которую Родстейн им подсунет. По крайней мере, Леонарду пока уж точно хватало гордости не поступить подобным образом.
Была уже глубокая ночь, когда к Леонарду подошли Пенни и Майкл Дауэлл, возникнув откуда-то из полутьмы рядом с диванчиком, на котором Леонард устроился наедине с бутылкой виски. Оба были раскрасневшиеся от танцев и заметно навеселе. Леонард, который от нечего делать тоже напивался и уже успел дойти до того состояния, когда всем, чего ему по-настоящему хотелось, было лечь на какую-нибудь ровную поверхность в тихом помещении и вырубиться, поднял на них мутный взгляд.
– Леонард, мы повсюду тебя ищем, – сказала Пенни слегка заплетающимся языком. – Эван сказал, здесь становится скучно, мы возвращаемся.
– Серьезно, домой? – оживился Леонард. – Отлично, я готов идти с вами, я уже с ног валюсь от усталости.
Они двинулись к выходу, и уже у самых дверей к ним присоединились Говард и Радж, по-прежнему с девушками, с которыми их познакомил Родстейн. Оба были просто невероятно пьяны, девушки немного морщились, помогая устоять им на ногах, пока те за них цеплялись, то и дело натыкаясь руками на приватные места, но в целом не возражали и время от времени тоже пьяно хихикали.
Следом откуда-то появился Родстейн, небрежно обнимая за талию такой невероятной красоты девушку, что по сравнению с ней меркли все те красотки, которых Леонард видел здесь до того. У него возникло острое желание как следует поморгать: девушка выглядела так хорошо, что казалась не вполне реальной.
– Все в сборе? – спросил Родстейн, окинув их взглядом. – Что ж, мальчики, берите своих девочек, девочки, берите своих мальчиков, или можете сделать это в любом другом удобном для себя порядке, но, в любом случае, мы уходим отсюда и продолжаем вечеринку у меня.
Он запрокинул голову, отхлебнув шампанское прямиком из бутылки, а потом они все вышли из клуба и залезли в лимузин, который был изнутри настолько огромным, что они все разместились без проблем. Лимузин тронулся, вслед за ними от клуба отъехало еще несколько автомобилей.
– С нами поедет несколько моих друзей, – сказал Родстейн, кивая на автомобили позади них. – Мы же не хотим скучать, ведь так, милая?
Он повернул голову к этой необыкновенной девушке, которую привел с собой, и она улыбнулась ему, прежде чем податься ему навстречу, и их губы встретились в неторопливом, глубоком, страстном поцелуе, а через несколько минут Леонард понял, что они могут продолжать так довольно долго. Говард и Радж тоже тискались со своими пассиями, и, Господи Боже, даже Пенни обнималась и шепталась с этим неприятным Майклом Дауэллом, с которым вначале не хотела иметь ничего общего.
Леонард откинул голову на сиденье, сложил руки на груди и задремал, справедливо рассудив, что если кто-то из них перейдет от поцелуев к чему-то большему прямиком в машине, ему уж точно не захочется этого видеть.
*
Он проснулся от того, что кто-то тормошил его за плечо.
– Проснитесь, сэр, – с заметным акцентом сказал темноволосый водитель-араб. – Мы приехали, все уже пошли в дом.
– О, просто замечательно, – проворчал Леонард, выбираясь из машины и с досадой отмечая, что все его тело затекло и болит, а голова от чрезмерного количества алкоголя стала тяжелой, словно в нее залили свинца. – У меня такие замечательные друзья, что никто из них даже не удосужился меня разбудить!