- Может быть, и не блестящий, но весьма стоящий.
Рон не мог удержаться от довольной улыбки.
- Спасибо, сэр.
- Ну а теперь, - бодро сказал профессор, - у меня проверка сочинений вашего курса. У тебя, без сомнения, будет «отвратительно», потому что я знаю, что ты играл во взрывающиеся карты вместо того, чтобы оставить финальный росчерк пера на эссе прошлым вечером.
- Я не играл! - ответил Рон. - Я считаю ваш предмет очень интересным, я читал про все это, - он остановился и на миг посмотрел в глаза своего профессора. - Это хорошо, что вы знаете, что я не полный болван. Я обещаю, что пересмотрю свое поведение к концу этой недели.
Рон, пока убирал шахматы в коробку, размышлял о том, как профессор Люпин делает это - похоже, он знал какую-нибудь деталь о каждом из них и о каждом по-своему заботился. Он был отличным учителем, давал много интересного материала. Занятие с боггартом было фантастическим, даже если он превратился в огромного волосатого паука. Посмотреть на страх Невилла было еще интереснее: боггарт менялся от Дамблдора и Корнелиуса Фаджа до ухоженного подростка, которого Рон не смог опознать, а затем обернулся Невиллом, когда профессор Люпин вмешался.
В общем, Люпин был самым обожаемым учителем в этом году, и Рон ценил время, которое он делил с ним. Профессор был хорошим человеком. Он всегда выглядел больным и уставшим, его даже подменяли на занятиях несколько раз, но это только играло Люпину на руку. Он никогда никому не позволял, даже профессору Снейпу (кто действительно мог это сделать) вывести себя из равновесия. Рон любил его больше, чем остальных профессоров. Он плохо разбирался в самоанализе, но понимал, что уважает и восхищается Ремусом, подсознательно желая походить на него.
Рон вошел в гостиную Гриффиндора и, не увидев ни Симуса, ни Дина, начал подниматься по лестнице к своей спальне, чтобы убрать шахматы. Поднимаясь, он заметил Грейнджер и Лонгботтома, сосредоточенных на чем-то, похожим на лунные диаграммы, и горячо обсуждающих некоторые их детали. Услышав, что они назвали имя профессора Люпина, Рон решил направиться к ним. Какая связь может быть между профессором и лунным календарем? Люпин сказал всему курсу, что они не должны писать сочинение об оборотнях для профессора Снейпа, которое им задали сегодня.
- О чем речь? - вежливо спросил Рон, подойдя. Он не сразу заметил этого у себя, но он перестал начинать разговоры с враждебного тона. Он не подумал бы огрызаться, даже если бы кот Грейнджер пытался проникнуть к нему в комнату, чтобы напасть на Коросту. В конце концов, кот ничего ему не сделал после того инцидента в поезде.
Они оба подскочили, будто были в чем-либо виноваты.
- Ничего особенного, просто рассматриваем, - тихо ответил Лонгботтом. - Ты уже начал задание?
- Не так чтобы, - пожал плечами Рон. - Мне надо найти мои записи по чарам, чтобы просмотреть их сегодня.
- Если только они у тебя есть, - фыркнула Грейнджер.
Рон нахмурился, но, поскольку работал над собой, не попался на эту удочку. Кроме того, лучший способ чего-то достичь в учебе - это попытаться учиться вместе с ней. Он старался лучше ладить со своими однокурсниками. Его сестре было только двенадцать, а она была уже весьма популярной в Гриффиндоре, значит, это не так уж и трудно?
- Увидимся позже, - сказал Рон и кинулся вверх по лестнице, чтобы убрать свой набор шахмат и покормить Коросту. Он услышал, как Лонгботтом сказал Грейнджер, что идет в теплицы посмотреть на новые растения профессора Спраут.
Да, Рон иногда спрашивал себя, как Лонгботтом мог попасть в Гриффиндор.
* * *
Ремус позволил себе на секунду почувствовать гордость. Он сразу понял, что поведение Рона только бравада, мальчик был всего лишь поглощен собственными представлениями о популярности и не отвечал своим же требованиям. Это особенно было заметно за игрой в шахматы, когда профессор показал, в какую нишу может вписаться Рон. Мальчик заметно вырос в этом году и как личность, и как студент.
Ремус не привык к доверию людей. Он не испытывал подобных моментов в жизни. Но студенты, неожиданно и непонятно почему, любили его. Он хотел бы сказать так же и об учителях. Половина профессоров была рядом, когда он сам учился в школе, они его помнили и относились с отстраненным радушием. Но Ремус был запачкан не только ликантропией. Его прошлое было испорчено жестоким убийцей-садистом. Профессора, похоже, думали, что он должен был знать, на что способен Сириус.
Это был самый сложный момент. То, что делало его безумным, пытая каждую ночь, не давая забыть прошлое. Он не предвидел того, что случилось. Не было никаких знаков. Сириус был таким же, как и раньше, до самого последнего момента. Он всегда смеялся, вел себя возмутительно, настолько трагически храбро и преданно… и вдруг предал своего лучшего друга и убил столько людей? Ремус знал, что они подозревают его, а не Сириуса. Он всегда был немного угрюмым и тихим одиночкой, у которого впереди тяжелая жизнь без нужных связей. С такой характеристикой он как никто подпадал под личность преступника. Но Сириус? Все, до чего он дотрагивался, превращалось в золото. Что он приобрел, повернувшись против них? И потом… Гарри Поттер, мальчик Джеймса и Лили. Это окончательно лишало произошедшее здравого смысла. Даже если Сириус сошел с ума и совершил все свои злодеяния в помраченном рассудке, что могло заставить его вырваться из Азкабана и пойти по следу восьмилетнего мальчика? Его хозяин был низвергнут, и не было ни одного намека на его возвращение? Все эти годы Ремус не подошел к разгадке ни на дюйм. Это была безнадежная, бесконечная тайна, которая бередила старые раны.