Все, что Кэролайн знала о своей сущности, так это то, что первозданные опасны для всех сверхъестественных существ. Они не поддаются ни укусам оборотней, ни внушению вампиров, ни магии ведьм. Верно! Не поддаются магии — вот то преимущество, которое поможет Форбс справиться с Эстер. Но Кэролайн точно не знала о достоверности этих сведений. Так же говорилось, что у первозданных, если им дать кровь вампира, она не выводится из организма, как это происходит у всех остальных. А еще им нельзя превращаться в вампиров, иначе они станут сущим проклятьем для всех.
Первозданных истребляют уже не первое столетие, но сейчас они нужны, чтобы остановить одержимость Эстер, а потом на Кэролайн и ей подобных снова начнется жестокая охота.
За своими мыслями Кэролайн не заметила, как задремала. Слишком усталая, она не выдержала всей тяготы прошедших дней. А что может быть лучше сна? Он уносит от всех проблем, давая насладиться безмятежным спокойствием мира, который создала человеческая фантазия. Но сны могут приносить и кошмары, от которых вскакиваешь в холодном поту. Однако, умиротворенное лицо Форбс говорило о том, что ей снится хороший сон, где нет места всей этой чертовщине, творившейся с ней в действительности.
Прервала мирный сон Кэролайн служанка, которая пришла готовить ее к завтраку.
— Леди Кэролайн, — тихо позвала служанка, напуганная тем, что может разозлить свою госпожу. — Леди Кэролайн, просыпайтесь.
Кэролайн открыла глаза, возвращаясь в реальность. Она сонно потянулась и зевнула, разочарованная тем, что не выспалась.
— Господин будет недоволен, если вы опоздаете к завтраку.
Кэролайн вспомнила о письме Клауса, и ей жутко захотелось не вставать с постели ему назло. Она не хотела вести беседу с ним. Хоть Кол и ввел ее в курс дела, Форбс боялась оплошать, ведь если она допустит ошибку, то разоблачит не только себя, но и тех, кто ее покрывает.
Служанка подняла Кэролайн и, проведя ряд манипуляций, приготовила ее к завтраку. Она затянула корсет на Форбс так, что та едва могла дышать, и подошла к туалетному столику, чтобы взять пудру, придающую лицо бледный оттенок. От туго затянутого корсета голова Кэролайн на миг закружилась, но быстрое недомогание прошло. Когда на нее надели василькового цвета платье с золотым пояском, Кэролайн ахнула. В тот момент она была слишком сильно похожа на Кэролайн, лежащую в стеклянном гробу тайной комнаты.
Неприятное чувство охватило Кэролайн, и она захотела снять наряд, но служанка остановила ее, сказав, что это платье прислал сам лорд Никлаус и что он хочет видеть ее именно в нем. Форбс глубоко вздохнула и больше не решалась смотреть в зеркало, чтобы ненароком не вспомнить о мертвой Кэролайн.
Через несколько минут преобразившаяся девушка стояла возле трапезной залы в сопровождении служанки, которая собирала ее.
— Спасибо, что проводили. Дальше я сама, — вежливо поблагодарила Кэролайн служанку. Та поклонилась и быстро исчезла в коридорах замка.
Собрав всю волю в кулак, чтобы не сбежать в свою комнату, Кэролайн сделала дыхательное упражнение, чтобы Клаус, не дай бог, не почуял ее волнение с привкусом страха.
— Я так рад, что ты пришла, дорогая, — слишком приторно поприветствовал ее Клаус, отчего у Кэролайн на мгновение свело скулы.
— У меня не было выбора, — язвительно заявила Кэролайн, присаживаясь за стол.
Проследив за движениями вампира, Форбс отметила, что ее колкость его взбесила. Он напрягся, словно струна, но быстро успокоился. Однако, когда ему что-то надо, он еще и не так вывернется, лишь бы угодить. А чего мог ожидать Клаус? Что она вот так просто забудет, как он на нее кричал, как чуть не ударил, как угрожал тем, что выкинет ее из замка? Пускай он говорил это совершенно другой Кэролайн, но девушка давала себе отчет, что, как и другая любая девушка, не потерпела бы такого отношения к себе.
— Ну же, милая, не будь так груба, — фальшиво, будто не попадая в ноты, попросил Клаус неубедительно, чрезвычайно неправдоподобно. — Я сожалею, что так вел себя по отношению к тебе, но все уже в прошлом.
Кэролайн фыркнула и удивленно приподняла брови. Он это серьезно? Вот так просто, без особых изменений, просит ее забыть «немного» щекотливую ситуацию и двигаться дальше?
— Ты издеваешься? — не выдержала Форбс. Конечно, потом она будет ругать себя за то, что вспылила. — Ты унизил меня! Растоптал мое достоинство и теперь просишь, чтобы я забыла? Серьезно?! Если ты не понимаешь, что сделал тогда, то мне больше не о чем с тобой говорить.
Кэролайн озлобленно встала из-за стола и направилась в свою комнату, но Клаус не отпустил ее. За секунду он оказался перед девушкой, перекрывая ей путь к отступлению, заставив ее вздрогнуть от неожиданности.
— Кэролайн, я действительно сожалею, — Майклсон коснулся ее щеки, но Кэролайн резко отвернулась, не имея желания с ним беседовать.
— Дай мне пройти, — сухо попросила девушка, продолжая смотреть куда-то в сторону, словно боялась посмотреть мужчине в лицо. — Я прошу тебя.
Сейчас Форбс ни капельки не боялась, что скажет что-то не то. Все ее переживания улетучились, оставив в душе бушующее чувство ненависти, которое, словно воздушный шарик, увеличивалось по мере того, как его накачивали гелием.
— Что мне сделать, чтобы ты меня простила? — обреченно спросил Клаус, предпринимая последнюю попытку. Он сказал это с такой болью, его слова точно отдавали горьким послевкусием, и на душе кошки начинали скрести.
Девушка, осмелившись, посмотрела ему в глаза. В них не было той фальши, которую она слышала из его уст. Словно в этих глазах совершенно другой, незнакомый человек, который открылся только ей, показал свое истинное обличье, рискуя, потому что знал, что она сможет больно ударить.
— Клаус, — как-то потерянно прошептала Кэролайн, отведя глаза. Еще раз заглядывать ему в душу она не хотела, возможно, потому, что не желала снова видеть всю его боль вперемешку с любовью к ней.
— Я не могу снова тебя потерять, — обреченно сказал Клаус, испугавшись, что его любимая покинет его. — Когда Кол принес тебя, едва живую, из леса, я перепугался. Ты истекала кровью, и твое сердце… Оно еле билось. Я вспомнил твои слова о том, что ты не хотела рисковать и пить вампирскую кровь, не хотела обращаться. Но вот ты лежала на кровати, и твоя жизнь, словно песок, просачивалась сквозь мои пальцы. Я понимал, что могу опоздать, и кровь, которую я тебе дам, может не вылечить тебя, а обратить. Ты бы возненавидела меня, но тогда я был слишком эгоистичен, потому что боялся тебя потерять. Я не мог представить себе, как я буду жить без тебя. Ты — мое все. Прошу, не оставляй меня.
Кэролайн подняла на него тяжелый взгляд и заметила, что его глубокие серые глаза блестят от слез. Ей тоже стало больно. Странное чувство проснулось в ней. Кэролайн так сильно захотелось прижать его к себе, она почувствовала потребность в нем, будто бы только он мог наполнить ее.
Она робко коснулась его горьковатых губ, чувствуя, что нужна ему, после чего отстранилась от него. Клаус стоял неподвижно, и Кэролайн уже показалось, что она зря поцеловала его. Тянущее чувство в груди кольнуло ее. Ей стало неловко от того, что она подумала, будто сможет его любить. Странное чувство покинуло ее, оставив после себя пустоту, но тут Клаус прижался к ее губам, а она ответила на поцелуй, все еще до конца не уверенная в том, что это не иллюзия.
Этот поцелуй словно вдыхал в них жизнь, дарил чувство полета. Он был настолько сладок и остр, как бритва, приносил небывалую радость и одновременно с ней боль. Такого Кэролайн еще никогда не чувствовала. Она запустила руки в его волосы, играя с его чуть волнистыми волосами, прижалась к Клаусу всем телом, будто боялась, что не сможет удержать его и он исчезнет. Когда воздух в легких закончился, они отстранились друг от друга и соприкоснулись лбами. Кэролайн никогда не испытывала чего-либо подобного, и эта искра, что вспыхнула в ней, не погасла, а только разгорелась. Разум кричал, что это неправильно, но сердце говорило обратное.