— Вернемся к Муди. Что я хотел сказать. Итак, во-первых, он Муди, во-вторых, он переехал с окраины Нью-Йорка в Лос-Анджелес. То есть, переводя на наш сленг, «из преддверия рая в рай».
— Насколько я представляю себе окраины Нью-Йорка, их трудно назвать преддверием рая…
— А как тогда назвать деревню Нижнюю Мухосрановку в Отстоевском районе Задолбайского края?
— Ясно, что ад. Ну ладно, не будем разводить теологические споры, давай согласимся, что окраины Нью-Йорка — это преддверие рая. А то, что Калифорния — рай на Земле, никому и доказывать не надо.
— Хорошо. Помнишь, Марк Твен предположил, что в раю нет чувства юмора, ибо юмор рождается в страдании?
— Помню. В общем, ясно, что ты имел в виду. Если Калифорния — рай (а сомнения в этом нет — достаточно посмотреть на один день из жизни мистера Муди), то… писателю в раю просто не о чем писать. И он занимается тем, чем и должны люди заниматься в раю, — ходит по девкам, пьет, нюхает. Короче, секс, драггс и рок-н-ролл. Калифорния сумела дать людям то, что веками обещала христианская церковь.
— И все равно Муди почему-то несчастен.
— Потому что получил все, о чем мечтал. Иногда процесс достижения цели так мучительно приятен, что, получив то, к чему стремился, начинаешь скучать по этому процессу.
— Верно, Шурик. Вот, мы уже дорассуждали до того места, что и в раю жизнь не сахар. А все из-за чего?
— Из-за нашего Ума, Мурат, это козе понятно.
— Ты что, коза?
— Нет.
— И я не коза. Я козел. Поэтому мне непонятно.
— Хорошо, значит, таким козлам, как мы с тобой, теперь все понятно.
— По крайней мере, мы перевели слово «Калифрения». Оно значит «страдания в раю».
— Или, как вариант, «райские страдания». Вариация на тему для садомазохистов — «адские наслаждения».
— Тот мужик, что придумал рекламу для «Баунти», явно этого не просек.
— Ты потише, а то нас загребут за оскорбление криэйтора.
— Оскорбление криэйтора — это не то же самое, что оскорбление модератора.
— Так мы ж не на форуме, осел!
— Хотелось бы напомнить, что я козел, а не осел.
— С точки зрения диалектики — никакой разницы.
— С точки зрения дзена — аналогичная фигня.
— С точки зрения дзена, диалектики вообще не существует.
— А с точки зрения диалектики, не существует дзена.
— Вот, блин, дожили. Ладно. Если мы с тобой определились с тем, что такое Калифрения… пожалуй, я расскажу, что я надумал о Муди и Малдере.
— То, что у них фамилии похожие?
— Правда? И в самом деле. Не заметил.
— А я заметил. Ладно, рассказывай, что у тебя там нового о старом Малдере…
— Так вот… начну издалека. Малдер ведь жил в Нью-Йорке, верно?
— Вообще-то, в Вашингтоне, но это уже детали. Один хрен — восточное побережье.
— Хорошо, пусть в Вашингтоне, принципиальной разницы нет. Итак, Малдер всю свою жизнь провел в Вашингтоне, гоняясь за непонятно чем без малейшей надежды это догнать. Ну, такой, форменный китайский даос. По принципу «Процесс достижения цели намного важнее самой цели» или, в переводе, «Гоняясь за истиной, мы вечно приближаемся к ней, но никогда ее не достигнем», и всякая аналогичная фигня.
— На даосов наезжаешь?
— Да нет, что ты. Я уважаю даосов, просто не принимаю их путь. Не всякому такое подходит. Малдеру подошло, а мне — нет. Мне подошел дзен. Потому что даосские ступени просветления завершаются полной пустотой. А дзенский идеал — это другое. Мастер Дзен Какуан подрисовал к восьми даосским картинкам две дзенских — и их стало десять. Картинки эти назвали «десять быков Дзен», они символизируют 10 ступеней на пути просветления. За даосской пустотой следует дзенское возвращение в мир и полное счастье.
— Теорию я и без тебя знаю, Шурик.
— А я её сейчас продемонстрирую на примере Малдера.
— Правда? Любопытно.
— Мы пока к этому подходим. Представь себе Малдера на пенсии. Каким бы ты его увидел?
— Ну, этакий вашингтонский старикашка в длинном пальто, слоняющийся по барам, выпивающий каждый вечер 2–3 рюмки виски и вещающий лапшу на уши молодых идиотов. В таком стиле: «Вот, поймал я как-то зеленого человечка за его скользкую зеленую ногу…»