***
– … In nomine Patris, et Filii, et Spiritus Sancti. Amen.
Чарльз перекрестился, поднес крест к губам и еще несколько минут просидел в тишине, пребывая мыслями где-то далеко за пределами своей комнатки. Тусклый, зыбкий свет керосиновой лампы бликами отражался в окне, за которым бушевала стихия. Начавшийся еще утром мелкий дождь быстро превратился в непроглядный ливень с пронизывающим ветром, который гнул деревья и вырывал зонты из рук редких прохожих. Вот и сейчас – к полуночи – дождь все лил, а гром, едва слышный вечером, раскатисто грохотал, казалось, над самой крышей небольшого прихода. Чарльз вздрогнул от очередной вспышки молнии и последовавшим за ней оглушающим раскатом. Потушил свет и забрался в постель, зябко поеживаясь. Поморщился, с досадой ощутив мокрую ткань подушки – сырость в это время года, да с такой погодой, стояла страшная – подложил замерзшую ладонь под щеку, повозился еще немного, устраиваясь удобнее, и, наконец, закрыл глаза.
Ксавьер не понял, что его разбудило. В комнате было темно, только дождь продолжал стучаться в окно, гроза прекратилась. Он полежал немного, еще толком не проснувшись, и вдруг почувствовал необъяснимую тревогу, какая бывает, когда забыл сделать что-то важное, безотлагательное. Завозился беспокойно, подгоняя мозг работать быстрее, вспоминать, но причин для такого состояния не нашел. Сонно заморгал, потянулся до хруста, натянул влажный плед до подбородка, свернулся калачиком и зевнул. Закрыл глаза и стал вслушиваться в убаюкивающий шум дождя. Только погрузился в сонную негу, как вдруг его будто снова что-то толкнуло, заставило сбросить оковы сна. Чарльз сел на кровати – пружины надсадно заскрипели – хмуро глядя перед собой. Раздраженно повел плечами, причмокнул губами, поднялся, подошел к столу и зажег керосиновую лампу. Каноник до сих пор крайне трепетно относился к использованию электричества и настоятельно рекомендовал экономить, пользуясь свечами и керосинками. Молодой священник выскользнул из комнаты, бесшумно прикрыв за собой дверь, и поспешил в сторону небольшой кухни, чтобы выпить воды.
Чарльз слегка суетливо пересек коридор и уже в просторном холле его застал оглушающий, громоподобный стук в дверь. Ксавьер подпрыгнул на месте, керосиновая лампа в руке покачнулась. Он перевел дух, и зябко поеживаясь – только сейчас заметил, что от массивной двери тянет холодом – потянул за засов. Кто бы это ни был, путника не следовало держать под ливнем. Шквальный ветер не прекращался ни на секунду, Ксавьер быстро пожалел, что не накинул ничего поверх тонкой белой ночной рубахи. Босые ноги тут же промокли от крупных холодных капель дождя, долетавших до порога. Наконец, он взглянул на того, кто стоял на крыльце. Темная высокая фигура возвышалась над священником, капюшон скрывал лицо путника в густой тени.
– Простите! – незнакомец попытался перекричать шум дождя. – Это дом священника, я не ошибся?
– Да, все верно, – немного растерянно отозвался Чарльз.
Становилось все холоднее.
– Прошу прощения за столь поздний визит, сэр! Я приехал из Вексфорда!..
– Вы мистер Леншерр?!
Священник из соседнего городка должен был прибыть еще утром, кеб прождал его на вокзале до вечера, а гостя все не было. К шести часам погода совсем испортилась, главную дорогу практически сразу размыло. Чарльз и каноник Авдий тревожились за потерявшегося гостя, но никаких вестей не было. И вот, наконец, отец Леншерр стоял на пороге их дома.
– Да! Я – Эрик Леншерр! – мужчина наклонился ближе к Чарльзу, придерживая рукой капюшон. – Вам должно было прийти письмо из Дублина…
– Конечно, мистер Леншерр! – Чарльз почувствовал облегчение. Ничего страшного не случилось. – Мы ждали, что вы приедете еще до полудня! О! – Ксавьер хлопнул себя по лбу. – Что же я держу вас на пороге?!
Чарльз отступил в сторону, давая больше места, чтобы ночной гость смог пройти в дом.
– Я могу зайти?
– Конечно! Проходите же скорее, мистер Леншерр, – засуетился Ксавьер.
Он торопливо захлопнул дверь, стоило лишь Эрику переступить порог, и столь же суетливо принялся зажигать свет.
– Простите, что все в такой… суматохе. Каноник давно отошел ко сну, да и я уже спал, но проснулся от жажды, пошел на кухню и, к счастью, услышал стук в дверь. Просто чудо, что сквозь всю эту какофонию я услышал, что вы стучали, потому что иначе…
Чарльз зажег свет и поспешно повернулся к гостю, замершему посреди холла.
– Ничего страшного, прошу вас, не беспокойтесь. Благодаря Господу я добрался в целости и сохранности, и очень рад, что наконец-то могу познакомиться с людьми, столь любезно согласившимися приютить меня.
Ксавьер удивленно уставился на мужчину. Тот как раз легким, едва уловимым движением скинул капюшон своего темного плаща, поднял голову, и Чарльз смог разглядеть гостя. Волосы были аккуратно подстрижены (тут Чарльз по привычке коснулся своих отросших вихров).
Он был моложе, чем Чарльз себе представлял, едва ли намного старше самого Ксавьера. На лбу только намечались поперечные морщины, носогубная складка была практически незаметна, а вокруг глаз собирались гусиные лапки. Глаза то ли серые, то ли голубые, Чарльзу не удалось разглядеть их цвет, а пялиться слишком долго он посчитал неприличным. В ответ на явно любопытный, изучающий взгляд Ксавьера, отец Леншерр лишь мягко улыбнулся, с пониманием глядя на юного священника, и протянул руку для рукопожатия:
– Давайте все же познакомимся с вами. Как я понял, вы не каноник, как же тогда зовут моего доброго спасителя?
– Мое имя Чарльз Ксавьер, сэр. Я – священник, – он пожал протянутую руку. Ладонь оказалась теплой, сухой.
– Очень приятно познакомиться с вами, Чарльз. Еще раз спасибо за то, что встретили меня. И еще раз прошу прощения за то, что доставил вам столько неудобств. Дорогу размыло, поэтому я задержался.
Эрик мягко ответил на рукопожатие. На запястье второй руки Чарльз заметил розарий, мелькнувший из-под длинного, подшитого изнутри алой тканью рукава.
– Вы должно быть страшно устали с дороги и голодны. – Ксавьер вновь засуетился.
– Нет-нет, отец Ксавьер, не беспокойтесь. Я буду благодарен, если вы проводите меня к моей постели. Сегодняшний день был долгим, я шел издалека.
– Конечно, мистер Леншерр, – Чарльз кивнул, с беспокойством оглядывая гостя. – Ваша комната уже готова, пойдемте со мной.
Эрик подхватил свой чемодан и последовал за Чарльзом, который шлепал по плитке босыми мокрыми ногами.
– В этом крыле наши комнаты, мистер Леншерр, – на ходу рассказывал священник, – в конце коридора – ванная комната, а в противоположном крыле – комната каноника.
Они остановились около потемневшей от времени дубовой двери.
– Ваша комната, – Чарльз на секунду замялся. – Могу я быть еще чем-нибудь вам полезен, мистер Леншерр?
– Нет-нет, не смею больше отнимать ваше время, мистер Ксавьер, я и так доставил много хлопот. Сейчас быстро приму ванну, если вы не возражаете, помолюсь и отойду ко сну.
– Что же, тогда я пойду. Я располагаюсь напротив, если вам что-то понадобится, то прошу вас, не стесняйтесь, я всегда буду рад помочь.
Чарльз улыбнулся и пошел к своей двери, чувствуя, как околело тело под мокрой рубахой, которая неприятно липла к коже. Прикрыв за собой дверь, он успел увидеть, как напротив в проеме мелькнул темный силуэт. Дверь беззвучно закрылась.
Часы в холле пробили три часа.
Утром лишь потяжелевшие от воды ветви деревьев да потемневшая от влажности земля напоминали о прошедшей неспокойной ночи. Чарльз стоял на ступенях церкви, вдыхая полной грудью влажный, бодрящий воздух, и с легкой улыбкой взирал на неуверенно пробивающееся сквозь тучи солнце. Мимо него проходили люди, торопившиеся по своим делам после восьмичасовой службы, которая прошла в несколько сонном и апатичном состоянии. Он осторожно принялся спускаться по скользким каменным ступеням, как вдруг со спины на него кто-то налетел.