– Конечно, извините мне мою неловкость, – пробормотал Ксавьер, заливаясь краской смущения. Исподлобья бросил мимолетный взгляд на мужчину, стоящего совсем рядом, и заметил, что чуть ли не упирается лбом ему в подбородок. – Извините, – совсем уж как-то пристыжено прошептал священник, и поспешил отстраниться. Не в привычках Чарльза было нарушать чужое личное пространство.
– Все хорошо, вам не за что извиняться. Знаете, стоит быть осторожным даже в райском саду, – Ксавьер вскинул изумленный взгляд и увидел, что Эрик смотрит куда-то за его спину. На главную яблоню, понял он. Леншерр, словно задумавшись о чем-то, наконец перевел взгляд обратно на священника и поспешил смягчить свои слова очередной улыбкой, – я надеюсь, что мы с вами станем добрыми друзьями, Чарльз. И еще, вы можете быть абсолютно уверены в том, что я готов протянуть вам свою руку в любой момент.
Ксавьер не смог не ответить завороженной улыбкой.
Новость о приезде нового священника невероятно быстро распространилась среди жителей небольшого городка. Поэтому на следующее утро, когда в половине восьмого Эрик уже был в церкви, чтобы провести восьмичасовую мессу, он не особо удивился словам Чарльза, который ждал его в ризнице:
– Обычно на ранней мессе у нас не так уж много прихожан, но сегодня целая толпа. – Поделился Ксавьер, излучая неподдельную радость.
– Как думаете, это из набожности или, скорее, из любопытства? – на молодого священника невозможно было смотреть без улыбки. Его одухотворенное, свежее лицо и светящиеся добротой глаза не позволяли отвести взгляд. Леншерр и не собирался этого делать.
– Думаю и то, и другое, – признался Ксавьер, смущенно улыбаясь и, кажется, даже немного краснея. – Вы не будете против, если я буду присутствовать на вашей службе?
– Буду только рад, Чарльз. И раз уж мы с вами идем к тому, чтобы стать друзьями, почему бы не забыть о формальностях? Что скажешь?
– Конечно, Эрик, – живые, умные глаза светились всеобъемлющим счастьем.
Чарльз переживал, что первая месса отца Леншерра пройдет несколько сумбурно вследствие легкого волнения прихожан, которые шептались и нетерпеливо поглядывали на алтарь вплоть до того момента, пока не вышел новый священник. Однако, Ксавьер переживал зря: стоило только появиться Эрику, как шепоток незамедлительно стих и до самого конца службы в храме был слышен лишь звучный, выразительный голос преподобного. В конце Леншерр вышел из алтаря, прочел благодарственную молитву и бросил вопросительный взгляд на Чарльза, который сидел на передней скамье.
– Это было замечательно, Эрик! – восхищался Ксавьер, когда они вышли в сад. – Просто потрясающе.
– Спасибо, Чарльз, – Леншерр неотрывно смотрел на молодого священника, на автомате перебирая длинными, музыкальными пальцами свои четки. – Могу я посетить твою службу?
Все шло своим чередом. За самое короткое время Эрик Леншерр завоевал симпатию горожан. Даже простые работяги прониклись к нему уважением, хоть по первости и провожали его оценивающими, подозрительными взглядами. Благосклонность женской части населения обсуждению не подлежала. Все женщины – от мала до велика – души не чаяли в новом, чего уж греха таить, привлекательном священнике. На все комплименты и намеки Леншерр лишь вежливо улыбался, отшучивался и никогда не позволял ни себе, ни другим ничего лишнего. Каноник был безмерно доволен новым священником, о чем не уставал говорить. Может, кому-нибудь на месте Чарльза Ксавьера и пришло бы в голову тревожиться по поводу того, что он может оказаться в тени своего коллеги, но только не самому Чарльзу. Он наравне со всеми, если даже не больше, восхищался Эриком. В его глазах Леншерр с первых же минут стал чем-то невообразимым, недосягаемым, идеальным. И Чарльз Ксавьер не уставал каждый день благодарить Бога за то, что тот послал ему такого спутника на его жизненном пути. Но ведь Эрик для Чарльза был не только коллегой, он стал для Чарльза лучшим другом, которого у Ксавьера никогда не было прежде. Леншерр как никто понимал его, и разве что только Бог мог понять Ксавьера лучше. Медленно, но верно в жизни Чарльза Ксавьера образовались две непоколебимых величины – его любовь к Богу и любовь к Эрику Леншерру. Как к другу, разумеется. Так думал Чарльз.
Пожалуй, по прошествии того времени, которое понадобилось Эрику, чтобы полюбиться местному населению, среди прихожан точно оставалось одно непокоренное сердце. Хоуп стояла особняком от многочисленных восторженных почитателей отца Леншерра. Девочка всегда была упряма и своенравна, но обычно подобные выпады имели вескую основу, но в данном случае Чарльз не мог понять, в чем причина такой нелюбви. Незнающему человеку могло показаться, что это уважение со стороны Хоуп, почтенное отношение к старшему, но Ксавьер, который знал ребенка с пеленок, понимал, что это было скорее отчуждение. Она сторонилась отца Леншерра. Если им доводилось сталкиваться, то Хоуп, кажется, незаметно даже для себя, теснилась за спину Чарльза, в кулачке крепко сжимая край сутаны. Хмурила брови, поджимала губы, крайне скупо отвечая на вопросы Эрика, если таковые имелись, хотя обычно ее тяжело было заставить помолчать хоть пять минут. Ксавьер искренне недоумевал, его печалило два момента: то, что Хоуп, очевидно, не понимает какого мудрого, разностороннего наставника она могла бы обрести, если бы не эта ее упертость, и то, что Эрика могло огорчить такое недоверие со стороны девочки. Однако вскоре Чарльзу представилась возможность помочь им найти общий язык, пусть и ненароком. Подходило время подготовки детей к первому причастию, и по желанию каноника маленькие прихожане были поделены на две группы между Чарльзом и Эриком. Хоуп попала к Чарльзу, он был рад этому, ведь они с девочкой уже обсуждали подготовку много раз и ждали ее с нетерпением. После очередного насыщенного дня Леншерр с Ксавьером гуляли по саду и обсуждали грядущую подготовку.
– Я хотел бы попросить тебя кое о чем, Чарльз.
Они привычно устроились под главной яблоней.
– О чем же? – Ксавьер с любопытством взглянул на друга, похрустывая ароматным яблоком. В этом году урожай был отменным.
– Я знаю, что вы с Хоуп большие друзья, в то время как у нас с ней возникли некоторые… сложности в общении.
Чарльз погрустнел. Ему очень-очень сильно хотелось, чтобы Эрик и Хоуп поладили.
– И поэтому я прошу тебя дать мне еще один шанс, чтобы я смог найти путь к ее сердцу. Чарльз, позволь мне подготовить Хоуп к ее первому причастию.
– О… Я даже не знаю, Эрик, – священник растерянно посмотрел на мужчину. – Мы с Хоуп так долго ждали этого…
– Я понимаю, – быстро ответил Эрик, – и неправильно было с моей стороны…
– Нет-нет, все в порядке, – перебил его Ксавьер, приняв решение. – Ты опытнее меня, и ты сможешь научить ее гораздо большему, чем я, и, конечно же, я очень хочу, чтобы вы с ней подружились. – Чарльз перевел дыхание и с волнением посмотрел на Леншерра.
– Спасибо тебе, Чарльз, – мужчина с нежностью смотрел в ответ. Серые глаза сияли благодарностью. – Видит Бог, ты не пожалеешь о том, что доверился мне. И Хоуп не пожалеет тоже. Я не подведу вас.
– Ох, Эрик, – Ксавьер зарделся, когда в порыве чувств Леншерр накрыл его руку своей горячей ладонью.
Мыслимо ли, чтобы Чарльз мог хоть в чем-то отказать Эрику?
Они занимались с детьми в одни и те же дни, но в разное время. После первого занятия группы Эрика, Чарльз стоял у входа в церковь и ждал, пока выйдет Хоуп, чтобы поговорить с ней, убедиться, что все прошло хорошо, и что она не держит на него обиды. Девочка появилась в дверях последней, заметила стоящего у ступеней священника, и медленно начала спускаться, что-то держа в руках.