– Закрой дверь.
Ксавьер, не смея отвести взгляд от спокойного, властного лица Эрика, разжал вспотевшую ладонь, дверь захлопнулась. Щелчок замка отрезал Чарльза от мира, который находился за пределами этой комнатки, от всех людей. Остался только он и Эрик.
Леншерр не двигался. Стоял, расслабленно опустив руки вдоль тела, грудь мерно вздымалась. Его выдавал только темный, голодный взгляд, жадно скользивший по телу Ксавьера. И этот взгляд заставлял Чарльза чувствовать себя обнаженным, открытым перед Эриком. Распятым.
– Я… Я… – кожа Чарльза полыхала. Он поверхностно, быстро дышал, то и дело скользя влажным языком по губам. – Я принес твой розарий.
Леншерр вскинул брови, уголки губ дрогнули и поползли вверх.
– Розарий? – повторил он, медленно приближаясь к Ксавьеру, распластанному по стене. – Спасибо, Чарльз, он нам пригодится.
Ксавьер в ответ лишь зажмурился, мелко дрожа всем телом и едва не рыдая от удушающего чувства стыда и возбуждения. Как он мог? Как мог захотеть мужчину? Поддаться похоти и зайти так далеко? Чарльз стыдливо отвернулся, сильнее вжался спиной в стену, словно хотел слиться с ней, пройти сквозь нее, исчезнуть, никогда больше не видеть Эрика, который стал свидетелем его слабости.
Леншерр с трудом мог контролировать свое возбуждение, которое с каждой секундой становилось все сильнее при виде испуганного, смущенного, но тоже возбужденного Ксавьера. Эрик вплотную подошел к мужчине, склонил голову и жадно втянул носом его запах. Коснулся губами виска, собирая соленые капельки, а после сжал подбородок сильными, цепкими пальцами, заставив повернуть голову обратно.
– Посмотри на меня, Чарльз, – Ксавьер только сильнее зажмурился и замотал головой, то ли показывая свое несогласие, то ли пытаясь избавиться от чужой хватки. – Посмотри на меня, – повторил Леншерр, чувствуя, как из груди вырывается нетерпеливый рык.
Чарльз резко распахнул влажные, слезящиеся глаза и умоляюще уставился на мужчину.
– Эрик… – начал было он, с трудом разлепив сухие губы, но Леншерр не дал ему договорить. Влажно лизнул алый рот, и воспользовавшись тем, что Ксавьер, вздрогнув, округлил его в изумленную “о”, резко, даже грубо проник языком внутрь, не давая Чарльзу отстраниться и разорвать их первый поцелуй. Молодой священник не умел ничего толком, поэтому сначала впал в ступор и, кажется, даже забыл, как дышать, а потом бестолково вылизывал чужой рот, скорее мешая, чем помогая процессу, низко постанывая. Эрик довольно рыкнул, прикусывая и без того красную губу, переместил руку с подбородка на шею Чарльза, большим пальцем поглаживая кадык, а вторую руку опустил вдоль руки Ксавьера, в которой тот по-прежнему сжимал четки, переплел их пальцы, задевая холодные бусины.
– О, Эри-и-ик… – Чарльз за талию притянул мужчину ближе, вжал в себя, и, почувствовав упирающийся в бедро чужой горячий член, сочно, гортанно застонал в губы довольно улыбающегося Леншерра.
Они беспорядочно лапали друг друга, наконец дорвавшись, толкались бедрами навстречу, и мокро целовались, сталкиваясь языками. У Ксавьера кровь шумела в ушах и дыхания совсем не хватало, но он бы скорее умер, чем оторвался от восхитительно пахнущего, притягательного, страстного и не менее потрясающего на вкус Эрика. Леншерр же, так или иначе, был ведущим, направлял неопытного, нетронутого никем ранее Ксавьера. Поэтому он недвусмысленно переместил руку Чарльза со своей поясницы на пах, где истекал смазкой уже твердый член. Чарльз ойкнул, смешно округлил глаза и неуверенно сжал кулак. Он был совершенно неопытен, даже если вопрос касался самоудовлетворения. Ксавьер избегал прикасаться к себе, потому что считал это грязным, порочным и грешным действом, поэтому не знал толком, как сделать так, чтобы Эрику было хорошо.
– Сожми кулак сильнее, – Леншерр внимательно смотрел в лицо Ксавьера, впитывал все его эмоции, пил тихие стоны и жадно ловил горячее дыхание. Может разум Леншерра был настолько затуманен желанием и возбуждением, но он просто плавился в мягких, волшебных руках Чарльза. Хрипло, несдержанно стонал в ответ на каждое неуверенное, неумелое движение. Чарльз так старательно, так искренне хотел доставить Эрику удовольствие, что все остальное не имело особого значения.
– Я… Я сейчас, уже почти, – хватило Леншерру сил прохрипеть, уткнувшись Чарльзу в висок, и последний раз толкнуться бедрами в любовно сжимающую его ладонь. Чарльз быстро-быстро закивал, судорожно облизывая вмиг пересыхающие губы. В следующую секунду из горла Эрика вырвался длинный, грудной стон, а Чарльз не смог сдержать тихого вскрика, когда на его пальцы осели густые белые капли.
Они какое-то время постояли, соприкоснувшись взмокшими лбами, обмениваясь жарким дыханием и пытаясь отдышаться. Чарльз был весь мокрый от пота, ночная рубаха неприятно перекручивалась вокруг все еще возбужденного тела, он неловко пошевелился, пытаясь держаться прямо на ватных ногах. Эрик отстранился от него, мазнул губами по щеке, высвободил руку из ладони Чарльза, вернул четки на привычное место – запястье левой руки, и прежде, чем Ксавьер успел открыть рот, опустился на колени.
– Нет-нет-нет, Эрик… Прекрати, перестань… Эрик… – Чарльз ошарашено замолк, тоненько заскулив сквозь зубы. Загривок и виски взмокли еще сильнее, одежда намертво прилипла к влажной спине.
Леншерр, заставив его сжать в кулаках ткань рубахи, коснулся губами мокрой, истекающей смазкой чувствительной головки.
– Эрик…
– Тш-ш, тихо, Чарльз.
Мужчина продолжил водить губами по члену, целовал влажно, а потом отстранился от едва стоящего на ногах Ксавьера. В тишине, нарушаемой лишь рваным дыханием Чарльза, чуть слышно звякнул розарий, который Леншерр легким, едва уловимым движением скинул с запястья.
– Что ты собираешься делать, Эрик? – задыхаясь, прошептал священник, с нескрываемым ужасом глядя, как Леншерр обматывает четки вокруг основания его члена.
Холодный металл крестика коснулся поджавшихся яичек, и дрожь пробила Чарльза с новой силой; он не знал, от чего его трясет сильнее – от осознания того, что они с Эриком делают, или от того, что ему никогда не было так хорошо.
– Потрясающе, – прошептал стоящий на коленях мужчина, вскинув голову и пораженно глядя священнику в глаза, – потрясающе и вместе с тем ужасно. Мы совершаем страшный грех, ты знаешь это, Чарльз?
Сильнее затянул четки и насадился ртом на член, медленно опустился до основания, хлюпая слюной и давясь стонами, ласково сжал яички. Ксавьер, почувствовав контраст между холодными бусинами и горячим, опаляющим горлом, зажал рот рукой и кончил глубоко в глотку Леншерра, напрасно пытаясь заглушить рвущиеся наружу стоны и всхлипы.