Я знал, что связи моего батюшки простираются далеко за пределы Империи, однако, глубоко в душе, все же лелеял надежду, что он оставит всяческие попытки достать меня.
Как же я ошибался.
Даже находясь на таком расстоянии, он ударил там, где я меньше всего ждал. Казалось, напиши он мне лично, я выбросил бы подобное послание не раздумывая. Но мой отец не зря имел место в Магистериуме! Он славился своими способностями просчитать ситуацию на много ходов вперед.
Я живо представил себе эту картину: многочисленные соглядатаи докладывают ему обо всех моих перемещениях. Отец медлит. Он знает, что его непутевый сын не представляет угрозы, если изучает естественные науки в университете или приобщается к культуре и искусству, день за днем погружаясь в причудливый мир Орлейских масок и дворцовых интриг. Но едва происходит взрыв на Конклаве, а война магов и храмовников стихийно набирает обороты, к нему поступает известие о том, что младший Павус, вместе с учителем, имеющим на родине репутацию мятежника, отправляется в Ферелден…
Галвард распрямляет спину, и пристально вглядывается в полученную информацию. Набирающая влияние Инквизиция, таинственный эльф, закрывающий разрывы в Завесе при помощи странной метки, и, наконец, арест Гериона Алексиуса, моего последнего учителя и наставника…
Он следил за каждым моим шагом. Он знал наверняка, к кому попадет это письмо.
Алларос старался быть тактичным, а меня тошнило от сложившейся ситуации. Как отвратительно! Я словно выплюнул из себя это признание! Мне было больно от мысли, что именно услышал обо мне мой милый демон.
«Мне бы хотелось, чтобы ты пояснил», — сказал он тогда.
Ни с чем несравнимое замешательство. Удивление в его глазах граничило с неодобрением! Что я ответил? Какая несусветная бредятина…
«Мужчин и их общество в сексе. Уверен, тебе приходилось слышать?»
Я опустил лицо в ладони и прерывисто вздохнул. Свеча почти догорела — ее пламя мелко подрагивало, из последних сил пытаясь не погаснуть.
Это напомнило мне о моем собственном состоянии. Я сохранял лицо и гордую осанку, стараясь из последних сил, но истерзанная переживаниями душа тряслась и сжималась, прямо как огонек этой догорающей свечки.
Пергамент закончился, нужно было идти за новым. Мы остались в Редклифской таверне на ночь, Алларос занял комнату напротив моей.
Что же он тогда ответил?
Ни разу до сегодняшнего дня я не чувствовал себя таким подавленным. Спешный отъезд из Скайхолда, тяжелая дорога, без привала и сна, разговор с отцом и это нелепое, неловкое признание о моих сексуальных предпочтениях — все вышибало из равновесия.
Слова и чужие реплики смешались. Я не мог восстановить диалог по памяти, более того, я боялся, что после всего случившегося Алларос прервет со мной всякое общение и в лучшем случае предпочтет держаться подальше. Мало ему слухов, гуляющих по всему Скайхолду, теперь он точно знает причины, и уж наверняка сделал для себя кучу выводов! Один хуже другого, каффар!
Я вскочил из-за стола, стул подо мной скрипнул и с грохотом упал назад.
Надо было лечь спать. Выпить чего покрепче и провалиться в забытье, но мне не хотелось! Странный прилив сил, связанный, видимо с прошедшим нервным потрясением, не давал расслабиться.
Сделав несколько шагов взад-вперед по комнате, я обратил внимание, что свеча окончательно потухла. Пришлось запустить под потолок несколько сфер — дощатый пол и скудная обстановка моего временного прибежища озарились ровным голубоватым сиянием.
Что же ты думаешь обо мне теперь, Алларос?
Хотелось рвать на себе волосы. Я знал, что это произойдет, но в моей голове все рисовалось несколько иначе. Мне казалось, я смогу найти подходящие слова и рассказать о том, кем я являюсь, выставив факты в более выгодном положении и при других обстоятельствах.
Не так, не рядом с отцом! Я не хотел, чтобы Лавеллан подумал обо мне, как о капризном, избалованном ребенке, сбежавшем от родительской опеки и пустившемся затем во все тяжкие.
Раздался глухой стук. Два коротких, а затем, с некоторой паузой еще три робких удара.
Слуга? В такое время? Я знал, что отец отправился домой тем же вечером, это не мог быть он.
— Дориан, — голос за дверью заставил меня вытянуться в струну. — Ты не спишь? Прости, что так поздно…
Я немедленно открыл и впустил Аллароса внутрь.
— Ух ты, как у тебя здесь красиво… Что это? — спросил он, разглядывая магические сферы света, блуждающие под потолком.
— У меня закончились свечи, — пробормотал я, спешно сгребая со стола все свои дневниковые записи.
Эльфа пошатывало. Он оглядывал комнату с нескрываемым любопытством, в его взгляде не было ни тени осуждения. Это меня несколько обнадежило, я даже осмелился задать вопрос о том, где Лавеллан успел так напиться.
— Внизу, там такой трактирщик… ты видел? У него рыжая борода… Глаз не мог оторвать. У эльфов не растут волосы, ты же знаешь? — он икнул и смущенно улыбнулся, прикрыв рот ладонью.
— Алларос, — я вздохнул и посерьезнел.
Наверное, сейчас не лучшее время, чтобы обсуждать подробности диалога, произошедшего между мной и отцом. Но эльф ведь пришел, чтобы сказать что-то? Я решил дать ему возможность начать.
— Как видишь, я не сплю.
— Я тоже, — Лавеллан улыбнулся, но его лицо мигом перекосила страдальческая гримаса. Смена эмоций вышла неожиданной и несуразной, будто он решил передо мной покривляться.
По части настроений в такие моменты он был для меня, как открытая книга. Алларосу не следовало пить, я часто предупреждал об этой слабости. Становились слишком заметны его внутренние переживания. Те самые, что он прятал. Они всплывали наружу, делая эльфа уязвимым для тех, кто мечтал досадить. В последнее время охотников до подобного рода действий находилось все больше. Я еще раз пожалел, что Лавеллан прибыл сюда из-за меня.
Вот сейчас я видел, что моему милому демону грустно, но вместе с тем, он изо всех сил старается и у него едва выходит держать себя в руках.
В воздухе повисло напряженное молчание.
— Я знаю, это было нелегко, — начал Алларос. — И твой отец, и то, что ты сказал мне. — Он прервался и перевел на меня взгляд. Я показал ему на кресло, напротив стола, жестом предлагая присесть.
— Не буду, боюсь, что меня вырубит, а я еще должен спросить у тебя кое-что.
— Что же? — мне вдруг стало любопытно. К тому же я понял, что хуже, чем есть уже не будет.
— Почему ты не сказал об этом раньше?
— Как это, по-твоему, должно было выглядеть? Вот я, распаленный очередным боем, вламываюсь к тебе в палатку на привале, громогласно при этом заявляя: «Знаешь, друг мой, а я ведь сплю с мужиками!» — Я вдруг почти истерически рассмеялся. В голове живо предстала подобная картина. Алларос моего веселья не разделил, лишь строго покачав головой.