Выбрать главу

Склонил мой гордый дух идти стезей иной.

Для лести и хулы закрыт мой слух змеиный,

О мнении других забота мне чужда;

К ним в сердце у меня презренье и вражда!

Поли мыслью о тебе, живя мечтой единой,

Всем существом моим сроднился я с тобой!

Мир без тебя - ничто, окутанное тьмой.

https://soundcloud.com/max-richter/9-november если вдруг нужна атмосферная музыка, вот.

========== I am a moth, who just wants to share your light. I’m just an insect, trying to get out of the night ==========

Вам знакомо ощущение необъяснимого внутреннего трепета? Когда странный холодок шевелит волосы на затылке, а сердце подпрыгивает где-то в груди, то и дело предательски прерывая дыхание. И ты задерживаешь воздух в легких на мгновение, страшась издать какой бы то ни было звук, а душа уже давно вышла из тела и наблюдает со стороны, изредка посмеиваясь над твоими тщетными попытками унять эту странную дрожь.

Примерно то же самое происходило со мной в то утро: я смотрел на спящего Аллароса и чувствовал себя глупее некуда.

Сказать точнее в сложившейся ситуации было нельзя.

Пытаясь припомнить наш разговор, состоявшийся почти на рассвете, я осознал, что в картина произошедшего в моем разуме разорвалась в клочья. Я старался вспомнить, что говорил эльфу и словно блуждал при этом в потемках разума, то и дело натыкаясь на какие-то обрывочные и неясные сведения.

Что за нежные слова я шептал ему на ухо?

Я шептал ему на ухо?!

Каффар, разве я на такое способен?

Затекла рука, мне пришлось перевернуться на спину и разглядывать потолок спальни, параллельно прислушиваясь к остальным ощущениям в собственном теле.

Вчерашняя ночь выдалась… весьма насыщенной на всякого рода ситуации…

Внизу живота и между ног расползалась слегка тянущая, ноющая боль, впрочем, такое бывало довольно часто, поэтому я не придал этому особенного значения. Мне было прохладно, и я успел удивиться отчетливому воспоминанию о том, что при этом гуляющем по всему помещению сквозняке мы даже умудрились вспотеть.

Мышцы на руках отозвались слабой болью: перед глазами сразу же предстала яркая картина того, что послужило тому причиной.

Я упирался ладонями в матрас, нависая над Алларосом сверху. Мое жаркое дыхание, должно быть, обжигало кожу на его шее. Я укусил эльфа за ухо, он глухо застонал, стискивая подушку и подминая ее под себя.

Мне стало страшно, и я старался двигаться медленнее, ведь понимал, что с таким рвением могу просто напросто сделать ему больно.

Но милый демон оказался упрям: он шипел сквозь зубы, пытаясь стерпеть первые неприятные ощущения.

И вдруг, замечая это, я почувствовал, как меня накрыло волной нежности. Она проникла под кожу, делая мои движения спокойнее, усмирила страсть и не дала мне забыться. Я принял Лавеллана всем своим естеством.

Это было похоже на магию: интимная близость душ, почти до самых сокровенных глубин.

Я позволил себе гораздо больше, чем мог раньше.

Не взял его силой, в какой-то степени сам отдал всё, что смог.

И мне хотелось этого.

Больше всего на свете хотелось быть с ним. В нем. Целиком и полностью.

Мои размышления о собственном физическом состоянии плавно перерастали в метания на тему того, что же я все таки обо все этом думаю… Что я, в конце концов, чувствую…

Мне ведь понравилось. Не смея кривить душой (а уж себе-то врать никогда особенно не умел), я заключил, что секс с Лавелланом был… намного лучше, чем я сам ожидал. И эти слова, что он сказал мне после, в ответ на мои попытки объяснить, что я никогда не заводил отношений. Они прозвучали неожиданно, но вполне в его духе.

Как гром среди ясного неба.

Хочу, чтобы ты был рядом…

Словно услышав, что я думаю о нем, Алларос нахмурился и шумно вздохнул.

Мне не хотелось, чтобы он просыпался. Было бы здорово, если бы этот момент застыл в вечности и никакое “после” не наступило.

О боги, как же я боялся того, что случится потом!

Алларос не оставил без внимания то, как я нервничал, хотя и сам поначалу переживал не меньше. Он осмелел чуть позже и даже стал вести себя раскованнее.

Но ведь у него так было всегда!

Алларос оставался искренен в своих желаниях, у меня же, напротив, порой даже не хватало слов, чтобы передать свои собственные мысли.

Я все представлял, что будет, когда милый демон проснется. Но ничего не шло в голову.

Что же я делал раньше? Собирал вещи и уходил, даже не оставаясь на ночь! С давних пор это вошло в привычку, но… Лавеллан любил ломать стереотипы.

Я знал, что никогда не буду полностью готов ко всем его выходкам, сколько бы ни старался.

В подтверждение моих слов эльф неожиданно приоткрыл один глаз. До меня дошло, что я уже давно не слышу его ровное дыхание: этот хитрюга не спал, разглядывая меня из-под опущенных ресниц!

Сообразив, что его засекли, эльф блаженно улыбнулся и начал потягиваться.

― Доброе утро, ― произнес он, спустя мгновение, чуть осипшим голосом.

― Доброе, ― согласился я. Мысли пустились в галоп.

― Как спал?

― Холодно. Ты стягивал одеяло. ― Я хотел оставаться невозмутимым. Амплуа Дориана-гордеца все еще пыталось выйти на сцену.

Хотя, в случае с холодом я нисколько не приврал. Ночью я с удивлением обнаружил странное свойство Аллароса заматываться в одеяло, словно в кокон и крепко захватывать его при этом между ног.

― Прости пожалуйста, ― виновато улыбаясь, Лавеллан накинул на меня большую часть покрывала. При этом он придвинулся ближе, и я ощутил жар, исходящий от его тела.

И снова, вместе с этим теплом вернулась и дрожь. Дориан махнул ручкой, оставив меня в совершенно беззащитном положении.

― Да ты замерз! ― удивленно заметил эльф и приобнял меня рукой.

― Еще бы, тут гуляют такие сквозняки… ― проворчал я.

Кожа Аллароса не была горячей, но при этом излучала какое-то странное тепло. Я невольно взял его ладонь и прижал к груди чуть крепче.

― Что, ― вдруг шутливо поинтересовался он. ― Уже продумываешь план побега из Скайхолда?

― Разве что после завтрака, ― вдруг честно ответил я, и желудок призывно заурчал, подтверждая мои слова.

― Это можно устроить, ― ласково улыбнулся Алларос и, мягко вызволив свою ладонь, выбрался из кровати.

Я невольно залюбовался его телом. Теперь, однако, абсолютно не скрывая своего интереса. Лавеллан поймал мой взгляд, пока одевался, и я с удовольствием заметил, что это его несколько смутило.

Не далее, чем через полчаса он вернулся с какой-то корзинкой, доверху забитой самой разнообразной снедью. Я нашел в себе силы подняться, накинул мантию на голое тело, на манер халата и помог с разжиганием камина, попутно ворча на отсутствие мебели в его покоях. Алларос никак не отреагировал на мое недовольство: вместо этого он стянул покрывало с кровати и постелил его прямо перед очагом.

Нам удалось нагреть воды, чтобы сделать чай, в корзинке оказался кусок ветчины, сыр, несколько свежеиспеченных булочек и кое-какие фрукты.