Я относился к тому типу людей, которые считали себя творческими личностями.. Вне всякого сомнения, я заметил бы в толпе подобного Лавеллану и тотчас выделил бы его.
По каким-то неизъяснимым приметам - по слегка кошачьему очерку скул, по тонкости и шелковистости кожи и ещё по многим другим признакам, перечислить которые мне запрещают отчаяние и стыд.
Я видел перед собой не эльфа, а маленького смертоносного демона в толпе обыкновенных людей: он стоял среди них, неузнанный и сам не осознавший еще своей баснословной власти.
С тех самых пор я видел его в своих снах. Демоны, с которыми я прежде имел налаженный контакт, зная каждую уловку в попытке искусить меня, на этот раз взялись за мое несчастное сознание с новой силой.
Сегодня ночью я проснулся в ужасном состоянии, я не видел снов, перманентно находясь в каком-то странном и затяжном кошмарном бреду! Его сиятельство Лавеллан, который улыбался, как сама невинность, приходил ко мне и искушал самыми жуткими приёмами, на которые только способны все демоны моего воображения!
Его волосы, каффар, я думал о том, как он выбривает виски, заплетая свои золотисто-медовые пряди в косу. Это мешало мне соображать. Я встал и оделся, поспешно пригладив волосы. Мне нужно было привести себя в чувство!
Я в ужасе направился в библиотеку – место моего привычного уединения в холодных Скайхолдских стенах. Здесь я находил спокойствие и тишину, так необходимую мне, в виду расстройства нервов в последние дни.
Я не мог читать. Меня стал раздражать людской шепот и шелест книжных страниц. Я чувствовал, что вот-вот могу взорваться и вспылить на первого встречного замкового слугу! Нарушить свое амплуа. Дориан – актер, холенный и наглый, уверенный в себе мужчина – готов был топать ногами и рвать на себе волосы от негодования.
— Дориан? — странный хруст раздался из-за соседнего стеллажа с книгами. За ним последовал легкий смешок и едва слышные шаги.
Он же разбойник, умеет подкрасться, когда я меньше всего жду! Я принял вид наиболее приличный, насколько позволяло мое теперешнее взвинченное состояние после ночных кошмаров.
Алларос, ты приходишь ко мне так внезапно, что у меня уже нет сил делать вид, что это не вводит в ступор! Твоя непосредственность, и это странное, почти по-детски наивное любопытство, твои длинные пальцы, твой медовый загар и зеленые глаза…
О чем я думаю?!
Я обещал себе, что буду держать свои желания под строгим контролем! Дориан тверд, Дориан уверен, Дориан знает себе цену.
— Инквизитор, — я собрал всю свою выдержку, на которую только был способен. Хруст добивал мои истерзанные нервы. Я не знал, чего ожидать, но любопытство брало надо мной верх.
Что же ты сделаешь на этот раз, Лавеллан?
Большой том биографии какой-то Верховной Жрицы был осторожно вынут с полки, в образовавшемся проеме я узрел его лицо. Свет немногочисленных зажженных в библиотеке свечей озарил идиотскую ухмылку, которую я так ненавидел.
Она доставляла мне страдание, потому что тот Дориан, которого я воспитал в себе, становился перед ней почти безоружным. Мне требовались нечеловеческие усилия.
Вдох и выдох, чтобы успокоить бешеный стук сердца.
Я смотрел на слегка подрагивающие уголки его полных губ и проклинал день появления этого эльфа на свет.
Таких губ не должно существовать в природе. Кто была твоя мать? Твой отец – демон, и она согрешила с ним, чтобы на свет появились эти губы.
Я не мог выносить взгляда Аллароса больше десяти секунд.
Чтобы в разговоре не держалась подозрительная пауза, я медленно выдохнул и сказал утвердительно, просто, чтобы обозначить ситуацию.
— Ты жуешь сельдерей.
— Почему бы и нет? — он снова улыбнулся! Чтоб мне провалиться, я думал о его губах всю ночь. Вишанте каффас, я и сейчас о них думаю!
— Зачем ты… Создателя ради, зачем ты жуешь сельдерей в библиотеке?
— Захотелось есть, потом забрел к Лелиане, поболтать и покормить птиц, стало скучно, — он словно отрапортовал мне.
— На дворе глубокая ночь!
— Тебя удивило, что Лелиана не спит? Или что я кормлю птиц? — Лавеллан давно обошел стеллаж и приблизился ко мне почти вплотную. Я сделал вид, что меня заинтересовала книга, неосторожно брошенная в большое кресло.
На самом деле, мне срочно нужно было сесть. И смотреть куда-нибудь, куда угодно, но только не на него!
— Тебя удивляет, что Инквизитор не спит в такое время? — продолжал эльф, проводя кончиками пальцев по корешкам книг. Я смотрел на его руки и думал, такие ли они нежные на ощупь, как я себе представлял?
— Дориан? — вкрадчиво бросил Лавеллан, обращая внимание на свою весьма скромную персону. — Что ты здесь делаешь в такое время? — проклятье, он сделал ударение на местоимении, заставив лихорадочно выдумывать причины моего появления в библиотеке.
— Иногда мне не спится, и я погружаюсь в чтение по самые уши!
— Ты же говорил, что эта библиотека ничто в сравнении с тем, что было в твоем распоряжении на родине? — Лавеллан уселся прямо на стопки связанных между собой фолиантов.
Я усмехнулся в усы, надеясь, что таким образом смогу подбодрить себя.
— Нет лучше снотворного, чем ваши книги об истории Тевинтера! — назидательно произнес я, наблюдая за изогнувшейся бровью на лице своего милого демона.
Лавеллан подобрал под себя ногу, почти как ребенок. Я вдруг отчетливо осознал, что уходить он отсюда не собирается.
— Расскажешь мне еще про Тевинтер? — спросил он, вперив в меня внимательный взгляд.
И Дориан-наглец превратился в зануду. Говоря эльфу о своей родине, я старательно избегал темы с эльфами и древними магистрами, останавливаясь в основном на культуре и традициях, на открытиях в науке, среди которых мог привести в пример хотя бы несколько, не связанных с магией и кровавыми ритуалами. Лавеллан смотрел на меня, аки дитя неразумное. Мне льстило его внимание, но я догадывался, что, признанный всеми руководитель, он прекрасно знал тактику людского поведения, и большую часть времени, возможно, лишь прикидывался невинным.
Это раззадоривало поймать эльфеныша за язык, найти его слабости.
В противовес собственным, приобретенным благодаря ему же…
Я говорил восторженно, приводил богатые сравнения, искрометные метафоры так и сыпались из моего рта. Словами невозможно было описать того удовольствия, что на меня производили изменения в его лице. Он удивлялся, охал, смеялся моим шуткам, всплескивал руками и восклицал, задавая все больше вопросов. Мы говорили до самого рассвета, я и сам не заметил, как стал расспрашивать его.
Я всерьез думаю, когда же мои мысли стали так часто обращаться в сторону этого имени?
Алларос Лавеллан.
Мне нравится даже звучание. То, как мой язык произносит его, нежно касаясь нёба. Его имя теплое, как будто сказочное, так и манит узнать, что за тайну скрывает его носитель.
Я знаю, что буду спрашивать себя – стоило ли оно того?